Брачные союзы Дома Романовых - Александр Манько

План французского авантюриста заключался в подделке и выпуске новых банковских ассигнаций на сумму 300 тысяч рублей. Успех задуманного предприятия должен был быть обеспечен изготовлением всех необходимых средств для подделки не в России, а за границей. Там же предполагалось и напечатать фальшивые ассигнации. Бротарь предложил научить Сергея Пушкина копировать через стекло подписи сенаторов на банковских билетах. Предполагалось, что поддельные ассигнации должны привозиться в Россию уже готовыми в дорожной коляске в музыкальном инструменте.

Пушкины и Сукин увлеклись идеей француза, тем более что он сумел на практике показать свои способности: в виде опыта удачно скопировал подписи на одной из ассигнаций.

Бротарь обещал взять на себя все исполнение дела за границей. По предварительным расчетам, на каждого участника будущей операции приходилось больше 50 тысяч рублей — сумма весьма значительная по тем временам. Русские сообщники планировали отправиться за границу под предлогом лечения, а затем переехать в Швейцарию, приобрести недвижимость и богато жить.

Обсудив план действий, они условились, что для его осуществления за границу должен отправиться Сергей Пушкин с Бротарем: первый под предлогом лечения, а второй просто возвращался домой.

В Амстердам Сергей Пушкин прибыл в октябре 1771 года и нашел там Бротаря, который уже вовсю развернул подготовку к реализации задуманного плана. Он, в частности, нашел резчика-гравера, обещавшего сделать штемпеля, а также мастера, согласившегося сделать копии привезенных из России бумажных ассигнаций. Мастер по подделке ассигнаций потребовал принять его в задуманное мероприятие, на что Бротарь и Пушкин вынуждены были согласиться. Но средств не хватало. И тогда Сергей отправился обратно в Россию, взяв при этом с собой сделанные резчиком штемпеля и печатные доски. Благополучно доехав до Риги и оставив экипаж, Пушкин хотел через Псков возвратиться в Москву. Но вскоре был арестован. Его остановили под предлогом дезинфекционного окуривания, обыскали и нашли ассигнационные штемпеля и печатные доски.

«О, друг мой… я арестован, — писал Сергей своему брату в письме, прося его о помощи. — Спаси меня, если можешь…» Пушкин считал свой арест случайным и надеялся легко отделаться. Но он явно заблуждался. Еще во время его нахождения за границей Екатерине II стало известно кое-что относительно преступных намерений Сергея Пушкина. 5 февраля 1772 года она писала почт-директору Эку: «…прикажите раскрыть все письма, и наипаче те, кои в чужие края пишет Михайло Пушкин и кои он получает от своего беспутного брата Сергея Пушкина, который поехал летом в чужие края. Есть подозрения, может быть неосновательные, будто сии оба молодца упражняются в делании фальшивых ассигнаций: если что ни на есть найдете, сей слух подтверждающего, пришлите ко мне и держите все сие в молчании».

В то же время в конце февраля генерал-губернатору Брауну в пограничных губерниях высочайше секретно было указано внимательно следить за возвращением Сергея Пушкина из-за границы и под видом поиска контрабанды тщательно осмотреть его экипаж и вещи. Письмо Сергея Пушкина из-под Риги брату немедленно было доставлено императрице, которая по этому поводу писала князю М. Н. Волконскому следующее: «Сие письмо… Сергей Пушкин послал знатно из-под ареста из Нейгаузена в Псков по нарочной штафете, дабы оттудова оно наискорее отправлено было к брату его на Москве. Из оного увидите, что у Сергея Пушкина действительно найдены ассигнационные штемпели и литеры, что он ищет уйти, чего однако с невинностью никто не вздумает, и что он к брату пишет, что у него, Сергея, не найдены бумаги, что, кажется, довольно доказывает, что Михайло Пушкин о сем не безызвестен — брат винный этак к невинному писать не может». Задержанного Сергея Пушкина доставили в Петропавловскую крепость. Был арестован и его брат Михаил. На свободе остались в России Сукин и за границей Бротарь.

Для следствия по делу Пушкиных была назначена комиссия.

Итак, план быстрого обогащения стал известен императрице, но каким образом? Ведь сообщники предприняли все меры предосторожности, и тайна не должна была выходить за пределы тесного круга четырех соучастников аферы! Недоумение разрешилось, однако, очень просто. Тайну выдал Федор Сукин.

Дело в том, что после отъезда Сергея Пушкина и Бротаря за границу Сукиным стал овладевать страх. С одной стороны, он вместе с другими сообщниками тоже ждал легкого обогащения, но, с другой стороны, его начала мучить боязнь возможной ответственности в случае раскрытия преступления. Долгое время вице-президент Мануфактур-коллегии пребывал в нерешительности. Наконец, чтобы обезопасить себя от всяких случайностей, он решил донести на Пушкина частным образом. Сукин рассчитывал, что именно таким путем он не только отклонит от себя возможное обвинение в преступлении, но и избежит позорного имени доносчика.

Сообщение вице-президента было доведено до сведения императрицы, которая и приняла со своей стороны все меры предупреждения задуманной операции.

25 марта 1772 года Екатерина II писала князю М. Н. Волконскому: «…что касается до Сукина, то если он не виноват, то надлежит признаться, что ничего глупее быть не может, как он поступил в сем деле».

На допросе Сергей Пушкин, недолго упираясь, указал на Сукина как на единомышленника. В связи с этим фактом императрица приказала оказать содействие петербургскому второму департаменту Сената, потребовавшему от московских властей ареста Сукина. Вице-президент Мануфактур-коллегии был отдан под суд по обвинению в соучастии в подделке государственных ассигнаций. Екатерина II, жалея семью неудачного доносчика, распорядилась выдать жене Сукина тысячу рублей и сказать ей, чтобы она теперь лишь надеялась на правосудие и милость императрицы.

Дело, таким образом, приближалось к завершению. Следственная комиссия закончила свою работу и представила материалы дела в Сенат. На основании соответствующих статей Уложения братья Пушкины и Сукин были приговорены к смертной казни. Но имея в виду указы Елизаветы Петровны от 1754 года и Екатерины II от 1769 года, Сенат заменил виновным высшую меру лишением дворянства с добавлением наказания кнутом, вырезания ноздрей, клеймения и ссылки на работу на нерчинские заводы. В частности, Сергея Пушкина Сенат приговорил к 50 ударам кнута, его брата Михаила — к 40, а Сукина — к 20 ударам.

Императрица смягчила сенатское решение от 25 октября 1772 года. Она повелела Сергея Пушкина, как наиболее деятельного участника преступного сообщества, лишить всех чинов и дворянства, возвести на эшафот, переломить шпагу над его головой и, заклеймив буквой «В» (вор), отправить на вечное заключение в Пустозерский острог Астраханской губернии. Михаила Пушкина, как второго активного сообщника, Екатерина II лишила чинов и дворянства и приказала отправить в сибирскую ссылку — в Енисейск. В Сенатском указе от 25 октября 1772 года было приказано передать имение обоих Пушкиных ближним законным наследникам и впредь Сергея и Михаила Пушкиных называть только бывшими Пушкиными. Их имение было передано наследникам. Федора Сукина лишили всех чинов и сослали на вечное поселение в Оренбургскую губернию.

Пока в России шло следствие по преступной группе, Бротарь продолжал находиться за границей и, по мнению Сената, являлся потенциально опасным, ибо владел орудиями для подделки денег.