Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

под кожу, но я уверенно держу себя в руках. Каким бы страшным ни был Минотавр, даже к нему привыкаешь, если приходиться жить в его Лабиринте.

— Ты плохо спишь, - говорит Олег, пока я окунаю в полотенце лицо, стирая с кожи капли воды. - И выглядишь не лучше.

Пока он стаскивает домашние штаны, пристально наблюдая за моей реакцией, я ковыряюсь в голове, придумывая, как повернуть это разговор в свою пользу.

— Потрешь мне спину? - не дожидаясь моей реакции, предлагает Олег.

Я открываю рот, чтобы сказать «нет», но вовремя вспоминаю статью об абьюзерах, которую прочитала пока лежала в больнице. В советах о выживании первым пунктом стояло правило стараться избегать категорического «нет», чтобы не подвергать свою жизнь опасности из-за их непредсказуемых реакций.

— Может, в другой раз? - стараюсь придать своему голосу просящие нотки. В конце концов, ему всегда нравилось видеть меня униженной и зависимой от его «милосердия». - Я еще не очень хорошо себя чувствую. И голова болит второй день.

Олег хмыкает, говорит, что я бы очень удивила его положительным ответом, и зашагивает в душевую кабинку. А я тут же возвращаюсь в комнату и захожу в гардеробную, перебирая вещи для сегодняшнего выхода. Первого, за почти месяц заточения. Олег, наконец, разрешил мне навестить в Костю в больнице, потому что я всю неделю упрашивала его об этом.

Выбираю свободные джинсы и толстовку, еще раз оглядываюсь по сторонам, усаживаюсь на пуфик и надеваю носки - те самые, в одном из которых лежа мои единственные наличные. Проверяю, чтобы купюра была надежно спрятана за отворотом носка, и привожу себя в порядок. К тому времени, как Олег возвращается из ванны и переодевается, я успеваю сварить кофе и сделать на завтра пару яиц-«Пашот» на гренках.

— Ты явно что-то от меня нужно, - задумчиво говорит он, оценивая тарелку. Но интонация у него до противного довольная.

— Просто благодарна что ты, наконец, разрешишь мне увидеться с Костей, - пожимаю плечами как можно безразличнее. - Подвезешь до больницы?

Олег соглашается.

По дороге мы почти не разговариваем. Только обмениваемся фразами о погоде и о том, что нужно вставать в три часа ночи, чтобы занимать первые места в пробках. Сейчас я даже не понимаю, как и о чем мы разговаривали раньше. Прошлое с ним как в тумане, а ведь Олег никак не изменился. Просто в какой-то момент все то, что сидело в нем всегда, полезло наружу.

— Я оставлю с тобой водителя. - Муж помогает мне выйти из машины и, как всегда, делает это нарочито элегантно, наиграно, чтобы даже снег с соседних деревьев облетел от зависти.

— Твоя важная встреча отменилась?

Он уже неделю твердит о том, что сегодня у него особенная сделка, которую он выжимал целый месяц, и что если что-то пойдет не как по маслу - кто-то «наверху» больше не получит от него ни копейки.

— Твой комфорт и безопасность, - Олег даже не пытается скрыть иронию, - для меня важнее любых сделок.

Можно сказать, что я вернусь на такси, но он все равно никогда на это не согласиться, так что лучше не давать ему повод для подозрений. Благодарю, желаю ему хорошего дня и, пересилив себя, целую в щеку, чтобы он еще больше распустил свой невидимый павлиний хвост.

Два часа в больнице проходят тяжело.

Водитель, которого Олег оставил присматривать за мной, не отступает ни на шаг. Ходит как привязанный и даже не пытается скрыть свою «почетную» надзирательскую роль.

Костя, к счастью, выглядит не так плохо, как я себе представляла. Олег, как и обещал, позволил обследовать его еще несколькими независимым группам врачей, и оказалось, что на данном этапе болезнь можно приостановить сложным, но пока медикаментозным лечением. Алёна говорила, что в последние дни мальчик буквально не приходил в себя, но сегодня мы с ним даже мило поболтали, и он выглядел довольным, прижимая к груди портативную игровую консоль, которую Олег сам вручил мне для подарка. Естественно, ведь у меня не было денег даже на бутылку минералки.

На обратном пути я выжидаю, пока мы отъедем от медицинского центра пару кварталов, и прошу водителя остановиться у сквера, чтобы я прогулялась. Жалуюсь на сильную головную боль и нарочно трагически морщусь от каждого шага. Он снова ходит за мной как привязанный, но держится на расстоянии, когда я прошу дать мне «немного личного воздуха». Побродив так немного, останавливаюсь, опираюсь на ствол дерева и долго стою вообще не двигаясь, позволяя легкому снегу падать мне на щеки.

— Я отвезу вас домой, - говорит «надзиратель», и я использую его слова как повод для необходимой мне драмы.

— Ты отвезешь меня в аптеку, - говорю я. - Мне нужна любая термоядерная таблетка от головы или она лопнет и тебе придется объяснять Олегу Викторовичу, почему его любимый белый кожаный салон покрыт ошметками мозгов.

Он - просто исполнитель, поэтому разговаривать с ним нужно так же. Олег никогда не заискивает и даже элементарную вежливость игнорирует. Ни разу не слышала, чтобы он говорил «спасибо» или даже обращался по имени. Значит, мне нужно вести себя точно так же.

Слава богу, он даже не пытается спорить.

Притормаживает на стоянке у ближайшей аптеки. Я мысленно набираю побольше воздуха в грудь, и, когда он выходит за мной следом (успеваю выйти из машины до того, как он откроет дверь), останавливаю его взглядом.

— Могу я хотя бы в аптеку зайти сама?

— Олег Викторович отдал распоряжения…

— Ну так позвони ему и спроси, - перебиваю максимально хамским тоном, почти полностью подражая манере мужа. У него это всегда срабатывает - не раз замечала, как все, с кем он общается в такой манере, трусливо втягивают голову в плечи и даже не думают спорить. - Будем надеяться, пока ты будешь спрашивать разрешения, меня не разобьет инсульт, но на всякий случай заранее тебе сочувствую. Из аптеки я точно никуда не сбегу, а вот Олег Викторович тебе точно голову открутит, если со мной что-то случится. Кстати, у него как раз важная встреча - уверена, муж будет очень рад, что его исполнительный цепной пес настолько… исполнителен!

Это всегда действует.

Крыса, загнанная в угол, может не на шутку испугать кошку, если в последней отчаянной попытке спастись бросится прямо на нее. А я вдруг стала очень наглой мышью, которая, не дав