Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

В дверь постучали. Мисс Мэдсен поднялась с нагретых половиц у печки, прошла через комнату и спросила, кто там.

– Гарриет Маккейб, мэм, – послышался из-за двери детский голосок.

Молли открыла дверь – за порогом, в коридоре, стояла маленькая девочка.

– Что тебе нужно?

Гарриет скосила глаза на Стивена и снова перевела взгляд на хозяйку комнаты.

– В вестибюле мужчина, мэм, – сообщила она. – Спрашивает вас.

Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы она поверила в ложь, которая ей так мила!

Молли попятилась.

– Как он представился? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Джек Энглер, мэм.

Мисс Мэдсен вспыхнула и повернулась к Стивену. Тот встал и подошел к двери.

– Гарриет, спустись вниз и скажи мистеру Энглеру, что миссис Энглер сейчас пришлет за ним. И поторопись.

Девочка побежала по коридору, и Коул закрыл дверь.

Молли посмотрела на свою сорочку – заляпанную, рваную. Жалкий наряд.

– Он не должен увидеть меня такой! – прошептала она.

Стивен шагнул к платяному шкафу и распахнул дверцы. Неношеные платья, провисевшие там много лет, покрылись серой пылью.

Мэдсен выбрала корсет, который был ей уже слишком мал, и проповедник, в меру сил, помог ей облачиться в него, застегнул два костяных крючка спереди и зашнуровал его сзади.

– Какое платье? – спросил он после этого. – Мне нравится вон то, синее…

– Джек терпеть не может синее. – Женщина сняла с вешалки другой наряд – персиковое платье с оборками.

– Прекрасный выбор. – Стивен помог ей надеть его через голову и просунуть руки в рукава. Стряхивая пыль с ее плеч, он чувствовал себя так, словно одевает ребенка-переростка.

Руки у мисс Мэдсен дрожали.

– Не бойтесь, – сказал Коул, наблюдая за ней. – Ваш муж внизу, в вестибюле, потому что любит вас. Он вернулся за вами.

С этими словами проповедник усадил Молли за туалетный столик. Ее волосы, жидкие и лоснящиеся от грязи, давно не расчесывались и спутались так, что он не решился воспользоваться щеткой, а взял серебряную расческу и провел гладкой тыльной стороной по длинным черным прядям.

Стекло в зеркале, перед которым она сидела, потрескалось и рябило, и Стивен надеялся, что эта женщина видит себя не такой, какой видит ее он, что Господь создал для нее тот образ, который примут ее глаза.

Делая вид, что расчесывает ей волосы, Коул думал о Джеке. Где он живет сейчас? Вспоминает ли о женщине, которую обманул и бросил, об этой безумной, жалкой жертве одержимости? Вот бы ему увидеть свою невесту! Увидеть, что он сделал с нею…

– Вы прекрасны, – сказал Стивен, сделав вид, что закончил.

– У меня нет румян, – вздохнула Мэдсен.

Гость ущипнул ее за щеки.

– Вот, – сказал он удовлетворенным тоном. – То, что надо.

Молли расцвела, и в какой-то момент перед Коулом промелькнуло ее былое достоинство и гордость. Он подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул:

– Гарриет! Миссис Энглер готова принять мужа!

Затем он закрыл дверь. Женщина осторожно приблизилась к нему – грудь ее трепетала под жалким платьем.

Теперь она стояла в трех футах от двери. Стивен – за ее спиной.

С лестницы донеслись тяжелые шаги.

Молли оглянулась на проповедника с радостной, счастливой улыбкой невесты. Она думала о том первом дне, когда, посланная заранее супругом, приехала в только что возникший в этих местах лагерь под названием Хоуп. Думала обо всем, что хотела сделать, о местах, которые хотела увидеть, о детях, которых мечтала выносить… Все это пронеслось перед ней, как лавина.

Как же долго она ждала!

И вот теперь он шел по коридору.

– О, Джек!.. – прошептала Молли.

Стивен взвел курок, поднял револьвер, поднес к ее затылку и стал ждать стука в дверь.

Вечером проповедник отправился за водой, точно зная, что без нее не вернется – на холме за его домом бил родник. Бывший владелец его хижины соорудил нехитрое строение на скале, из-под которой вода выходила на поверхность, так что ее без труда можно было добыть даже в зимние месяцы.

С фонарем в одной руке и пустым ведром в другой Коул поднялся футов на пятьдесят вверх по тропинке, прошел мимо уборной и двинулся дальше в направлении сарая. Луна светила столь ярко, что он и вовсе мог не брать с собой свет.

Пройдя под жестяную крышу, он повесил фонарь на колун, свисавший с гвоздя, вбитого в одну из досок.

По краям того плоского камня, из-под которого бил источник, образовался лед, и Стивен, обколов его, поставил ведро под струйку, после чего уселся на сухой камень, покрытый, как и все прочие в этом отвале, оранжевой хлопьевидной массой.

Он всегда полагал, что это водоросли.

* * *

Одинокая хижина светилась на восточном склоне над Абандоном, хотя заглянуть внутрь нее никто не смог бы, так как окна в ней были не из стекла, а из белой хлопчатобумажной ткани, вымоченной в твердом жире. То был скромный, в одну комнату, домишко с каменным и обмазанным глиной дымоходом, небольшим передним крылечком и крышей из гофрированного железа, которая оставалась достаточно теплой от шедшего снизу, из камина, жара, так что снег на ней не задерживался. Обстановка – как внутри, так и снаружи – была спартанской, что указывало на отсутствие в доме женщин.

Стивен вытащил из печи две эмалированные кастрюли и поставил их на грубо сбитый стол, за которым в ожидании ужина сидела Гарриет. Опустившись на дьяконский стул, он снял крышку с той из кастрюль, что была побольше.

Повалил пар. Похлебка только-только закипела.

Коул подхватил ковшом тушеное мясо и перенес его из кастрюли в миску девочки, а затем отрезал ей кусочек квасного хлеба и положил сверху пару ложек малинового варенья. Один из прихожан оставлял хлеб и банку варенья у его дверей каждое рождественское утро. Проповедник вымыл оловянную кружку Гарриет в глиняной чаше, купленной у торговца-навахо[26], и наполнил эту кружку водой, а потом налил в свою чашку немного кофе из кувшина, после чего позволил себе сделать пару глотков, перед тем как налить похлебки в собственную миску.

Потом он благословил еду. Что было не лишним.

Похлебка оказалась ужасной – в отсутствие соли и перца получилась смесь грязной воды с кусочками оленьего мяса с хрящами и картошки с плавающей на маслянистой поверхности капустой.

Но гостья Коула умяла ее без каких-либо предубеждений и даже попросила добавки.