Насильно твоя - Мария Устинова

Владислав подошел так близко, будто хотел, чтобы я поцеловала его ботинки. Я подняла глаза: руки в карманах, на губах улыбка. Он выглядел, как опытный игрок. Все, что я скажу или сделаю, используют против меня.

Я протяжно всхлипнула, размазывая слезы по щекам.

А в прошлый раз меня не спрашивали.

— Выйдешь за Ремисова замуж, вернешь деньги, — продолжил он. — Или закончишь свой путь, как в прошлый раз. А Ремисов об этом никогда не узнает. Понимаешь, девочка, он думает, что ты сбежала. Так ему сказали. Ты согласна?

— Я все сделаю, как скажете, — выдавила я сквозь слезы. — Эмиль жив? Я хочу его увидеть.

— С мужем хочешь поговорить, — задумчиво протянул он. — Хорошо. Пойдем, попрощаешься. Потом оформим развод, новые бумаги и новая жизнь.

Я окончательно вытерла слезы и поднялась.

— Оставьте его в живых, — попросила я. — Я буду сотрудничать.

Он улыбнулся, словно я его развеселила, и поманил к двери. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Мы спускались в царство кошмара. Стены излучали холод и запах бетона. Столько времени прошло, а Эмиль словно вчера вынес меня отсюда.

Я шла по коридору за Владиславом, опустив голову. Мимо комнаты, где меня мучили, я прошла с жестко сцепленными зубами. А в следующей мельком заметила сгорбленный силуэт: к трубе отопления был прикован избитый Захар.

От неожиданности я остановилась. Сообразив, что на него смотрят, он повернул бритую голову. В глазах была абсолютная паника.

— Помнишь? — заинтересовался Владислав. — Знаешь, за что его? Тебя не шлепнул и упустил ствол.

Точно. Они не прощают ошибок.

— Пошли, — бросил он. — Муж ждет.

Какое-то время я потрясенно таращилась на Захара, и пошла дальше. Наверное, его уберут в наказание. А я останусь. Женой Андрея или иначе, но переживу этого ублюдка.

Владислав остановился перед тяжелой дверью в конце коридора. С улыбкой обернулся, оценив мой испуганный вид. Я не поняла эмоцию: он как будто на подъеме. Предвкушает нашу встречу? Что сделали с Эмилем? Мне было больно — больно идти, думать, жить. Мои чувства к Эмилю насквозь пропитаны болью.

Когда дверь открылась, глаза распахнулись от шока.

Эмиль стоял у дальней стены — на коленях. Руки за головой, а на запястьях браслеты из металла, их соединяла цепь. Он смотрел в стену, но обернулся на звук.

— Дина! — испуганно выкрикнул он.

Сильно избит. Лицо ободрано: глубокая ссадина на скуле, губы разбиты. Левая бровь рассечена, кровь натекла на глаз, светлые волоски и ресницы слиплись. Дышал Эмиль неровно, открытым ртом. Только глаза прежние. Этот взгляд… Серый, холодный, пустой — он ни капли не изменился. Взгляд человека, который увидел изнанку этого сраного мира.

Он повернулся, не вставая с колен, и опустил руки. Цепь зазвенела.

По углам охрана — четверо мужчин свирепого вида. Они наблюдали, но не вмешивались.

— Эмиль… — выдохнула я.

Не чувствуя ног, я вошла в подвальную комнату. Перед глазами плыло.

Я добрела до него, рухнула на колени и, забросив руки на шею, разрыдалась в плечо. Такого облегчения я не испытывала ни разу в жизни. Не сдерживаясь, выплакивала груз, что копился с прошлого августа. Гладила напряженную шею, и не верила, что он здесь.

— Тише, маленькая, — перебросив цепь через голову, Эмиль крепко обнял меня. — Ты цела?

Холодные руки дрожали от усталости и перенапряжения. Знаю, Эмиль. Это так тяжело, стоять со сложенными на затылке руками.

Голодными, окровавленными губами, он поцеловал меня взасос. Губы напоминали резину: податливые, безжизненные. Но вот странно, это было приятно. У безумного поцелуя, полного холода и боли, был привкус железа. Будто гранатовый сок попробовала. Только это привкус крови из разбитого рта.

Я чувственно ответила Эмилю, ногтями впиваясь в затылок. Не знаю, сколько в том поцелуе было страсти или любви, а сколько жажды жизни. Мы так плотно прижались друг к другу, что я ранила нежные губы об щетину и зубы, а нос вжался в скулу. Тело напряглось до отказа.

Так целуют, прощаясь. Я отстранилась, задыхаясь, Эмиль приник ко мне лбом. Светлые волосы, слипшиеся от крови, лезли в лицо. Я смотрела мужу в глаза — уставшие, с поволокой. Он так устал от пыток.

— Привет, маленькая. Не бойся, — он улыбнулся, обнажая зубы, испачканные кровью. — Убьете меня, ни хрена не получите! — агрессивно бросил Эмиль остальным. — Я ее опекун. Мы нужны вам оба!

— Опекун… — повторил Владислав и прошелся по комнате, за спиной сложив руки. — Смотрю на тебя, Эмиль, и думаю, как я в тебе ошибся, гнида…

— Я не брал денег! — хрипло проорал он. — Мне нет смысла врать!

От него пахло кровью и потом. Руку, которой муж обнял меня, затрясло от бешенства.

— Ты с ними работал, Эмиль, — Владислав прищурился. — Глеб без тебя лишний раз шевельнуться боялся, каждую операцию с тобой согласовывал… Ты не знал, что происходит?! Что же ты деньги не вернул?

— Ты не оставил мне выбора! — проорал Эмиль.

— Выбор есть всегда, — спокойно возразил Владислав. — Как бабки нашел? Когда?

Эмиль отвел взгляд. Я видела — не хочет говорить.

— Почти сразу, — голос звучал глухо. — Я знаю схемы, по которым Генка работал… Отследил, куда деньги ушли. Он не закончил перевод, они зависли в одной из наших «ям». Я вывел деньги заграницу.

— Сука, — процедил тот, и пальцем кивнул на Эмиля.

Бандит слева от нас неожиданно сделал выпад. Нога врезалась Эмилю в челюсть, и его отбросило на стену. Меня он не выпустил, ладонью накрывая затылок. Удар выбил брызги крови. Он стерпел молча, только открыл кровавый рот, пытаясь отдышаться.

— Не надо! — заорала я, пытаясь закрыть его лицо руками.

Эмиль меня оттолкнул.

— Уймись, — отрезал он незнакомым голосом. Больным, гнусавым, он едва ворочал языком. — Клянусь… Я не крал, просто спрятал.

— Спрятал, — повторил Владислав, рассматривая его, как грязь. — На счетах своей чокнутой жены спрятал? Полгода за нос меня водил? Да?

— Клянусь, — пробормотал Эмиль, удар тяжело ему дался, он уплывал. Взгляд стал мутным. Я обхватила колючие щеки, пытаясь хоть так удержать его на этой стороне.

Я до паники не хотела оставаться одна, если он свалится.

— Дина, не лезь… — пробормотал он. — Послушай, я знаю, что произошло. Глеб всегда таким был… Гнилым… Деньги ему покоя не давали. Говорил, смотри, какими деньгами ворочаем, а пользоваться не можем… Шутил, вот бы пару лимонов…

— Мне почему не сказал? — кивнул Владислав.

Эмиль усмехнулся.