Владивосток – Порт-Артур - Александр Чернов

– Все одиннадцать броненосцев?

– Да, именно так.

– Это как вы умудрились-то, Степан Осипович? По планам, что в Питере Рожественский мне озвучивал, такое ведь не раньше апреля следующего года прописано, – поинтересовался удивленный такими сказочными темпами Чухнин.

– Никаких чудес, Григорий Павлович, вообще-то. Немцам и Гинсбургу спасибо. Немцам… потому что продали нам свою землечерпалку, что в Циндао работала.

– Это какую? Малую?

– Малая, та, что «Фогель» зовется – нам… что мертвому припарки. Именно, что нет, большую – «Тартле» которая. А дело было так: Гинсбург через своих китайских поставщиков умудрился немцам контракт на дноуглубительные работы рейда у Чифу оформить. Они под своим флагом ее спокойненько потащили, а завели… к нам в Порт-Артур по причине штормовой погоды. Тут-то я ее, родимую, и конфисковал. Германцы поругались для видимости, мы им все убытки возместили по финансам. Сегодня эта прелесть по имени «Черепаха» продолжает копать нам Западный бассейн. Но что удивительно, японцы это дело проморгали вчистую. Так все убедительно было обставлено. В итоге господин купец первой гильдии теперь щеголяет Владимиром третьей степени. И по заслугам, скажу откровенно.

А сейчас давайте-ка собираться в Артур, господа. «Риона» миноносники уже увели, пора и нам. Всеволод Федорович, по поводу «Камчатки» и «Мономаха»: давайте определимся, кого пошлем встречать. Вирена надо. Но не одного, конечно, давайте еще из «богатырей» кого-нибудь отправим…

Да, Карл Петрович, по поводу кавторанга Семенова. Решение ваше с Григорием Павловичем правильное, оставим его старшим офицером на флагмане. Я его знаю хорошо, он, кроме всего прочего, еще и штурман от бога. А что в плену был, так в том его вины нет. Скорее моя… Царствие небесное всем, на «Диане» убиенным… И, раз уж мы о наградах заговорили, готовьте представление Владимира Ивановича на Георгиевский орден.

* * *

После высадки на пирсы Дальнего Гвардейского экспедиционного корпуса ситуация под осажденным Порт-Артуром переменилась кардинально. Но если быть объективным, то нужно признать, что не одни лишь свежие полки сыграли в этом решающую роль. Скромный трудяга Доброфлота, быстроходный транспорт «Смоленск», под Андреевским флагом ставший «Рионом», одним фактом своего прибытия в крепость нанес японской армии больше потерь, чем несколько тысяч вновь прибывших солдат и офицеров.

Гвардия два месяца отрабатывала на полигоне под Питером штурм позиций противника с использованием различных технических и тактических новинок, особенности применения которых были изложены в маленькой серой книжечке «Новинки атакующей тактики по опыту текущей войны с Японией» под редакцией великого князя Михаила Александровича и некоего флотского лейтенанта Балка. «Рион» же просто совершил рутинный рейс из пункта А в пункт Б. Ничего геройского или выдающегося, но… В его трюмах прибыл долгожданный второй комплект снарядов главного и среднего калибров для Артурской эскадры.

Не успел еще некогда лучший ходок Доброфлота ошвартоваться в Восточном бассейне, не успели еще грузчики извлечь из его утробы первые снаряды, а русский флот уже кардинально поменял стиль поведения. Теперь, когда расход боеприпасов калибров шесть и двенадцать дюймов был не столь жестко лимитирован, нужно было постараться убить двух главных зайцев. Во-первых, теперь корабли могли оказать действенную поддержку армии, которой предстояло в качестве ближайшей задачи после истребления почти пяти тысяч японцев во время их едва не переросшего в бегство стремительного отхода от Артура к Нангалину отбить цзиньчжоуские позиции, в итоге обезопасив себя от угрозы бомбардировок с суши в гаванях Порт-Артура и Дальнего, а все прочее население обоих городов – от сопутствующих случайных снарядов. Во-вторых, занимаясь этим благим делом, броненосцы должны были научиться хорошо стрелять, чему в мирное время благодаря хронической экономии «по Витте – Куропаткину – Верховскому» обучиться в должном объеме не успели.

Макаров, имея в активе опыт линейного боя у Эллиотов, справедливо считал, что меткость стрельбы была сейчас для флота задачей номер один. Не торопясь, поодиночке и парами, то один, то другой броненосец становился на якорь бортом к берегу в Талиеванском заливе. Для начала, по видимому ориентиру на берегу, расстреливали по паре практических[12] снарядов из каждого орудия. Пристреляв индивидуально каждую пушку, переходили к обстрелу японцев нормальными чугунными фугасами, снаряженными пироксилином. Для морского боя их место должны были занять новые стальные снаряды, привезенные «Рионом». Их уже во Владивостоке переснарядили немецким тринитротолуолом, поменяв заодно и взрыватели.

Толовая взрывчатка, под руководством инженера Генриха Каста запущенная в Германии в промышленное производство, благодаря неожиданно крупному заказу русского морведа, не только обладала несколько большей эффективностью, но и давала при взрыве облако хорошо заметного черного дыма. Это серьезно облегчало артиллеристам пристрелку по далекому, плохо различимому в туманной дымке кораблю противника. Курировавший проект с российской стороны капитан Рдултовский лично руководил во Владивостоке заливкой снарядов и отладкой технологической цепочки этого ответственного процесса.

Заказывали и корректировали стрельбу кораблей радиотелеграфом, через радиовагон «Ильи Муромца». И на любую позицию врага, встающую на пути гвардии к перешейку, не позднее чем через час после ее обнаружения обрушивался град металла и взрывчатки. Конечно, «первые блины» стрельб по скрытой за рельефом цели при помощи радиокорректировки не могли обойтись без комков. Ярким эпизодом боевого слаживания армии и корабельных артиллеристов стал шестидюймовый снаряд «Ретвизана», рванувший в расположении полуроты пластунов. «Недолет пятнадцать кабельтовых. Лево семь». За скупой записью о приеме телеграммы в радиожурнале броненосца – восемь казацких жизней и десяток раненых… Сама телеграмма с комментариями в адрес всех артиллеристов и лично командира корабля Щенсновича в журнале не сохранилась. По причине нецензурности.