Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

Если бы парню было так же несложно проглотить еду, когда они позже обедали в соседнем бистро!

— Я еду в Лондон, — сообщил он перед завершением ужина. — Искать ее.

— И прогуляешь stage? После того, как я с таким трудом тебя туда устроила?

— Это гораздо важнее. — Кристофер поднялся. — С меня хватит stage. Я не швея.

Жислен со звоном бросила вилку.

— Я потеряла аппетит! — капризно воскликнула она.

— Мне так жаль, — съязвил британец. — Я старался, но считаю, что не скроен для шитья. Извини за каламбур.

— Вместо этого ты будешь бегать по Лондону, разыскивая какую-то девчонку?

— Это не какая-то девчонка, а Софи. Я схожу в агентство. Уверен, у них есть ее адрес. Я должен найти ее. И найду!

— Мне надоел де Кузмин. Особенно его ворчание, — призналась Саманта Жан-Жаку ночью по телефону.

— Я знал! — облегченно вздохнул визажист.

— Работу в «Шанель» я нашла без его помощи. Так зачем он вообще нужен?

— Бесплатные костюмы и украшения от твоего кумира? — предположил Жан-Жак.

— Мне не нужен де Кузмин. Но если у меня останется только Клаус…

Саманта надолго замолчала.

— Мой мужчина должен быть состоявшимся, — проговорила американка. — Оставаясь хиппи, Клаус успеха не добьется. Мне нужно изменить его, форсировать карьеру. Он делает хорошие снимки, но им не хватает пикантности. Как и ему самому!

— Что ж, если кто и может добавить пикантности, так это ты, cherie. С нетерпением жду перемен!

— Пока ты будешь в Лондоне, я полностью изменю Клауса, — заявила Саманта Кристоферу за прощальным обедом в «Ла Кетш».

— А он согласен?

— Мне нужно не его согласие, а его успех. И вообще здорово наряжать собственную живую куклу!

Британец кивнул.

— Я начинал моделировать одежду с бумажных кукол. Но они были размером шесть дюймов. А Клаус — шесть футов и четыре дюйма.

— Так будет даже веселее. Ему понравится!

Они заказали клубные сэндвичи и колу.

— Зачем мучить беднягу Клауса?

— Потому что скучно жить! Не ожидал услышать от меня подобное? Скучно в «Шанель»! Я ждала совсем другого! Сколько раз уже перекладывала на своем столе все вещи — не помню. Предполагалось, что я буду отвечать за особые мероприятия. С каких пор встреча адвокатов в салоне мадемуазель считается таковым?

— В твоих силах все изменить.

— Сначала придам Клаусу пикантности! Его фотографиям и образу. — Она отхлебнула колы. — Нужны новый гардероб, новая стрижка, новая борода и новое потрясающее портфолио, которое можно везде показывать.

— Признаюсь, в работах Клауса мне всегда чего-то не хватало, — проговорил Кристофер.

— Верно! Пикантности. Мне кажется, надо начать с восхитительного освещения. Может, я не разбираюсь в технике, но как только увижу процесс, сразу пойму, что изменить. И подскажу Клаусу.

Британец кивнул.

— Еще я помогу придумать позы для модели, — сказала Саманта. — Клаус, видимо, слишком много раз смотрел фильм «Фотоувеличение». Уже неинтересно заставлять манекенщицу широко шагать, крича: «Давай, детка! Покажи мне это! Классно! Да, да, да!» Семидесятые — на носу! Он должен стать моднее и капризнее. И нужна великолепная модель. Если бы удалось заполучить Софи… Как думаешь?

— Уверен, она согласится. Только надо уговорить ее вернуться.

— Конечно, она приедет обратно, — беззаботно сказала Саманта. — Софи не сможет жить нигде, кроме Парижа.

Лондон изумил Кристофера. Юноша повсюду слышал английскую речь, видел девушек в юбках мини и пальто макси; жил в своей старой комнате в скромном отчем доме, который теперь казался безупречно чистым кукольным жилищем, ел английские блюда — безвкусные по сравнению с французскими. Он словно перенесся в прошлое на машине времени.

Даже отец теперь был не таким резким: расспрашивал о Париже, показал альбом вырезок из «Дейли экспресс». А что Кристофер мог ответить на вопросы о жизни в столице высокой моды? Он думал о том, чего не мог рассказать: «Я безнадежно влюблен в лицо „Шанель“, и она либо сделает аборт, либо родит мне ребенка. Я сплю с замужней светской львицей почти твоего возраста, мама! И я только что бросил неоплачиваемую работу».

Первый вечер в Лондоне юноша провел с родителями, стараясь не разрушить их иллюзии. Он с удовольствием ел любимый мясной пирог, который приготовила мать. Ковер с замысловатым цветочным узором, мещанские шторы и огромный телевизор вызывали у парня улыбку.

— Для меня она никогда не печет мясной пирог, — подметил отец.

— Его бессмысленно готовить всего лишь для двоих. — Мать с любовью глядела, как сын уминает угощение.

На следующее утро, в половине десятого, Кристофер ускользнул из дома и направился в модельное агентство на Нью-Бонд-стрит. Пришел в десять, к открытию. Внутри уже кипела работа. Поначалу подстриженные под каре, элегантно одетые, но высокомерные девицы не стали помогать незнакомцу. Казалось, они считали, что работа в модельном агентстве возвышает их над обычными людьми. Парень в очередной раз поразился, каким самообманом на деле был модный бизнес: агенты возомнили себя манекенщицами!

Но вот в офис заглянула парочка настоящих моделей.

Сначала Кристофер попросил, а потом стал умолять дать ему адрес Софи, но девушки были настороже:

— Откуда нам знать, что вы ее парень? Некоторых из нас преследуют поклонники.

— Но я говорю правду. И это действительно срочно! — выкрикнул модельер.

Ему посоветовали дождаться директрису. Искомая дама не торопясь пришла в одиннадцать.

Она без лишних сантиментов предложила передать сообщение.

— Гарантирую, что Софи его получит. Оставьте свой номер.

Парень быстро начеркал записку: сообщил, что он в Лондоне. Затем, крупно, телефон родителей — и передал бумагу женщине, игнорируя ее подозрительный взгляд.

После soignée[106]парижанок дамы Лондона казались Кристоферу неухоженными, их одежда — дешевой (швы вот-вот готовы разойтись, края неровные). Взгляд модельера подмечал все недостатки даже у матери. Стараясь прогнать постыдные мысли, юноша вел себя прилично, подарил маме огромный флакон «Шанель № 5» и пригласил родителей на ужин в ресторан «Челси», который был совсем ему не по карману.

Он слышал, как родительница хвасталась кому-то по телефону:

— Кристофер работает на Шанель. Да, верно, Коко Шанель.

У парня не хватило смелости рассказать правду. Родители не поймут, почему он бесплатно работает и зачем учится шить. Но юноша уже решил, что оставит ателье — это пустая трата времени.