Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

До VI или VII века мы не находим вендов во владении прибалтийских берегов, но в это время овладели они Мекленбургом, Поморьем, Рюгеном, всей береговой землей между Вислой и Травой; эта страна назвалась Вендией, а в северной саге — Виндланд. Другие славянские племена купили чудь все далее и далее к северу и овладели большой частью нынешней европейской России.

С этого времени саги говорят о постоянных путешествиях скандинавских королей и викингов на южные берега Балтийского моря. Ингвар, упсальский король, пал в битве с эстами, ограбив и опустошив их землю, Браут-Анунд, сын его, пошел с войском в Эстонию и отмстил смерть отца. Потом Ивар Видфаме, кроме многих других земель, разорил и все «Восточное государство» (Austur-rike), как назывались к востоку от Скандинавии лежащие страны; поэтому и викинги, направлявшиеся туда в походы, носили имя восточных викингов.[182] Когда потом сыновья Рагнара Ландброка разделили между собой земли отца их, Хвитсерк вручил, кроме Ютландии, и Виндландию. И намеки саги на завоевания и владения скандинавских королей на южных берегах Балтийского моря подтверждаются более вероятными положительными известиями, которые имеем с половины IX века. Тогда приведена была в покорность Курония, незадолго перед тем отложившаяся от упсальских королей, которым долго платила дань.

Около того времени, примерно в 853 году, в Швеции царствовал король по имени Олаф, дозволивший Ансгарию проповедовать в Швеции христианскую веру. В то же время датчане предприняли поход в Куронию. Прежде эта земля платила дань Швеции и признавала верховную власть шведских королей, но давно уже освободилась из-под этой зависимости. Таким положением дел хотели воспользоваться датчане для обложения данью Куронии; наконец вооружили сильный флот, пристали к Куронскому берегу и высадились; но куронцы взялись за оружие и победили датчан, потерявших до половины войска, большую часть флота и всю добычу, награбленную в этом краю. Услышав о том, король Олаф решился исполнить неудавшееся датчанам предприятие и снова привести в покорность отложившуюся Куронию. С большим войском он сел на корабли, вышел в море, высадился и сначала подступил к городу Зеебургу, или Зелебургу, в Земгаллии, на правом берегу Двины. Там вовсе не ожидали неприятеля и не были готовы к отпору. Шведам легко было овладеть городом: они действительно взяли и совсем разорили его. Потом углубились в страну и стали станом при другом городе, Apulien (Puten). Крепкий и населенный, он защищался храбро. Восемь дней кряду шведы делали жестокие нападения, но всякий раз были отражаемы. Эта неудача привела их в затруднительное положение. Многие из них пали, остальные утомились от боя и не знали, что делать. От кораблей своих они были далеко и полагали, наверное, что при отступлении подвергнутся преследованию и нападению со всех сторон, В таком затруднительном положении решились прибегнуть к жребиям для узнания, пошлют ли им боги победу или, по крайней мере, доберутся ли они счастливо до кораблей. «Жребии» брошены, но боги отвернулись от шведов. Они упали духом; положение, в котором находились, очень озабочивало их. Между ними было много купцов, которые припомнили слова Ансгария, в последнюю его бытность к Сиггуне, что бог христианский силен на помощь для всех его призывающих: они предложили сделать опыт, не поможет ли им бог христианский, который, говорят, сильнее все других богов. Опять бросили «жребии», которые возвестили что Иисус Христос обещает счастливый успех. Это ободрило шведов: уверенность в победе придала им новые силы, и они опять приготовились к приступу. Город потерпел много от прежних нападений; жители, увидев, что шведское войско опять окружило город и готовится к нападению, не надеялись выдержать новый приступ, а послали переговорщиков и вызвались выдать шведам все оружие и пожитки, захваченные в прошлом году у датчан; сверх того, обещались уплатить по полумарке с каждого жителя и впредь быть покорными данниками шведского короля. Условия были приняты и скреплены рукобитием. Куронцы отдали 30 знатных мужей в заложники. Олаф воротился домой с богатой добычей и великой славой.

В том же столетии храбрый Эйрик Эмундсон предпринимал ежегодно походы в эти восточные страны, покорил Финляндию, Кириаляндию, Эстляндию, Курляндию и построил там большие земляные валы и укрепления. Но не только жители Куронии и их соседи, чудь в Ливонии, но и меря, другие финны, обитавшие на озерах Клещине и Ростовском, славяне новгородские, жившие около Ильмени и кривичи, другое славянское племя, населявшее страну около Смоленска, Витебска и Полоцка, — все эти народы, по словам русского летописца Нестора, около 859 года были под властью варягов и платили им дань.

Эти варяги, рассказывает он дальше, жили за морем и были разного рода; некоторые назывались свей, другие — готы, третьи — норманны, иные — англичане. Из этого ясно, что под именем варягов понимались скандинавские народы, почему и Балтийское море называлось Варяжским. Это имя знают и арабские писатели X, XI и последующих столетий. Они упоминают о Варяжском море как о значительном рукаве Северо-Западного всемирного моря, который на север Великой земли,[183] за пределами славян и вендов, простирается к северу в область мрака, «На берегах его, — говорят они, — напротив славян, живут варенги, высокорослый и сильный народ, говорящий своим языком». Позднейшие арабские творения прибавляют к древним, что «теперь море варенгов (Варяжское) на языке соседних с ним жителей называется Балтийским. Около него лежат Поморье, Дания, Швеция, Ливония и Пруссия, И к Германии принадлежащая Аламания (так называют турки Северную Германию) лежит вблизи его, потому в нашей стране известно оно под именем Аламанского моря. Под именем высокорослого и храброго народа варенгов, живущего на этом море, высокоученый Ширази (арабский писатель, живший в кон пе XIII и начале XIV веков) понимает шведов.

Эсты и финны, прежде всех узнавшие лежащий напротив Швеции берег Рослаген (Родин, Родслаген), с которым они с давнего времени находились в сношениях, по имени его дали всей шведской земле название Ruotsi, а народу — Ruotsalainen,[184] по древнему обычаю, свойственному всем невежественным народам, называть все страны, государства и части света по имени земель, соседних с ними и известных им прежде других.[185] От финнов перешло это имя к cоседям, славянам новгородским, и другим внутри России славянским племенам, которые, будучи окружены со всех сторон и отделены от берегов финнами, не имели никаких сношений со шведами, имя их слышали от одних финнов и. таким образом, называли их Rus, Rusi.[186] Это видно из Нестора, когда он именем «руси» называет особое племя варягов за морем, сам не зная, кажется, что варягорусь — один и тот же народ со шведами, и это последнее имя, принадлежащее одному из варяжских народов, дошло до его сведения не от финнов или славян, а другим каким-нибудь путем. Это подтверждают и другие рассказы. В 839 году, 17 июня, говорят французские летописи, прибыли в Ингельгейм к Людовику Благочестивому послы с письмами и подарками от греческого императора, Феофила. В то же время Феофил послал с ними нескольких людей из народа рос, отправленных в Константинополь от короля их, с дружескими намерениями, как они уверяли. Феофил просил у западного императора позволения для них воротиться к себе в отечество через его государство, потому что дороги, приведшие их в Константинополь, лежали посреди диких и чрезвычайно жестоких народов, почему греческий император не хотел, чтобы они возвращались тем же опасным путем. Когда Людовик Благочестивый точнее узнал причину их посольства и спросил их про путешествие, то услышал, что они из шведского народа; ему пришло в голову, что они скорее посланы в качестве соглядатаев, а не с дружескими предложениями. Он дал им знать, что остановит их, пока не разузнает с точностью, с честными ли они пришли намерениями или нет. О том уведомил он и Феофила, говоря, что из дружбы к нему принял пришлецов благосклонно и распорядился так, чтобы они могли безопасно воротиться на родину, если предприняли это путешествие с честным намерением; в противном случае отошлет их назад в Константинополь: пусть император делает с ними что хочет. Здесь в первый раз является русское имя; видно, что первые рос, или руссы, были шведами. Узнаем также из этого, что путешествия в Константинополь в то время подвергались немалым опасностям и затруднениям; что они, следовательно, были редки и что имя варягов еще не было в употреблении и не принадлежало всем скандинавским народам, как во времена Нестора (в XI столетии). О том говорили также и упомянутые выше послы в Константинополе; они принадлежали к народу, который был известен славянам и финнам как обладатель юго-восточных берегов Балтийского моря, под именем рос, или руссов.