Каждому своё - Сергей Тармашев

Возвращение группы вызвало на станции всплеск активности. Множество активистов собрались по ту сторону ворот и выкрикивали вопросы, не дожидаясь, пока группа закончит первичную очистку. Зайдя внутрь, первое, что увидел Антон, были скафандры, валяющиеся в углу, недалеко от гермоворот. Следующее, что бросилось в глаза, был вагон, приспособленный под продуктовый склад. На его крыше сидели и стояли десятка полтора мужчин и женщин, среди которых он узнал добровольцев, подрядившихся охранять продукты. В руках они держали самодельные дубины, изготовленные из снятых с вагонов поручней. Похоже, охрана склада была усилена, но в тусклом свете аварийного освещения покрытые четырёхдневной щетиной люди с железяками в руках выглядели агрессивно, и больше походили на захвативших вагон беглых уголовников.

– Иди, прокомментируй общественности результаты, – Порфирьев пренебрежительно кивнул Антону на выкрикивающую вопросы толпу. – Потом зайди в дежурку, надо поговорить.

– Ты не хочешь разговаривать с людьми, которые так на тебя надеются? – нахмурился Антон.

– Я не давал никому согласия на то, чтобы они на меня надеялись, – издевательски парировал амбал. – У нас же свободная страна, так ведь? Особенно теперь! – Его лицо сделалось усталым: – Мне нужно снаряжение очистить. Оно ещё пригодится. И тебе советую сделать то же самое. Не отдавай скафандр никому. Можешь наврать, что захочешь. Скоро толпа поймет, что поторопилась побросать скафандры. Даю триста против одного, что после крайнего выхода их даже не чистили.

Порфирьев оказался прав. Едва общественность услышала об обнаружении бомбоубежища, за скафандры едва не возникла драка. Каждый желал идти туда через сутки, и за право первой очереди мгновенно разгорелась яростная борьба. Какие только аргументы ни выдвигались: одни заявляли, что им не хватило продуктов, потому что их продовольственные команды были последними в списках и им ничего не досталось. Поэтому право идти в бомбоубежище принадлежит им. Другие возражали, что имеют прав не меньше, потому что входили в состав команд очистки, и возились с радиоактивной пылью ради всеобщего блага. Остальные заявляли тем и другим, что это не является аргументом, потому что собранные в гастрономе продукты разделяются на всех, а команды очистки и вовсе имеют увеличенный рацион. Активисты с дубинами немедленно взяли скафандры под охрану, невзирая на идущее от них излучение, и Антон вместе с остальными членами группы получил требование снять скафандры и передать их в собственность общественности. Что характерно, никто не требовал отобрать у амбала спецназовское снаряжение. Общественность уважает частную собственность! Или все в курсе насчёт шести трупов, которые при жизни пытались отобрать у Порфирьева рюкзачище. Интересно, где он его спрятал, прежде чем покинуть станцию?

– Эти скафандры нельзя использовать! – заявил Овечкин, остро понимая, что его могут лишить возможности идти к бомбоубежищу. Зря он рассказал про зарубки на руинах, которыми отмечен маршрут! Многие решили, что смогут дойти до цели без проводников или возьмут в проводники Порфирьева, если он окажется в состоянии идти.

– Почему это нельзя? – с подозрением вопросила одна из активисток. – Кто это решил?!

– Мы попали под радиоактивный ураган! – мгновенно сымпровизировал Антон. – Фильтры забились, воздуховоды утратили герметичность, мы едва не задохнулись, пока спускались в метро! Систему воздухоснабжения необходимо отремонтировать! Мы с техниками займемся этим, как только пройдем медосмотр.

– Точно! – немедленно подхватил кто-то из активистов. – Они пробыли на поверхности семь часов! Им нужна медицинская помощь, они получили серьёзную дозу радиации! Им ещё долго будет нельзя выходить на поверхность, иначе они погибнут! Они должны нарисовать нам карту! Пусть начертят план, мы сами дойдём! Я могу быть проводником, я делал онлайн-карты для крупных интернет-компаний, я отлично разбираюсь в планах местности! Этим людям больше нельзя рисковать, мы не можем допустить, чтобы они погибли! Я готов взять скафандр главного инженера после ремонта! Сколько вам потребуется на ремонт всех трёх скафандров, господин Овечкин?

– Я… – Антон едва не запаниковал. – Я смогу сказать точно после того, как проведу тщательный осмотр и ревизию запчастей! Что-то у нас должно было остаться, но прямо сейчас я не могу гарантировать что-либо! Ураган сбил нас с ног, нас протащило по острым обломкам несколько метров, меня сбросило в яму! Пока я не могу быть уверен, что не нарушена герметичность, а внутренние датчики контроля вышли из строя из-за сильной ионизации окружающей среды. Как только я всё проверю, то сообщу! Информация будет через пять часов!

– Отлично! – заявила активистка. – До тех пор будем считать, что в нашем распоряжении семь скафандров! Предлагаю обсудить списки и провести лотерею! Бросим жребий! Если что, на остальные скафандры проведём дополнительную жеребьёвку!

Толпа заголосила, внося различные предложения наперебой и пытаясь перекричать друг друга. Антон с остальными членами группы поспешил удалиться в служебные помещения, не снимая скафандров. Войдя внутрь, он увидел, что служебные помещения заняты людьми, отношения к ним не имеющими. Выяснилось, что пока группа была на поверхности, в медпункте умер последний из тяжело облучившихся полицейских. Из мужской части станционных сотрудников остались только фельдшер с Петровичем, который чувствовал себя плохо и на ногах стоял неважно. Поэтому фельдшер обратился к активистам с просьбой помочь затопить трупы. Активисты помогли, но в процессе захоронения поняли, что в служебных помещениях освободилась жилплощадь, и объявили её своей. Кое-кто даже пытался разыскать оружие полицейских, но потерпел неудачу. Фельдшер сказал, что вроде всё оружие спрятал Абдуллаев незадолго до того, как перестал ходить, но где именно, он не сказал. Наверное, у полицейских имеется скрытый сейф, обнаружить который пока не удалось. Активисты опросили Петровича, но тот заявил, что дежурное помещение находилось в ведомстве МВД по метрополитену, и ему туда нельзя было заходить без приглашения. Поэтому он не знает, где именно искать сейф, хотя слышал о том, что он где-то есть.

В общем, в служебных помещениях всё, что не было отведено под больных и раненых, оказалось занято активистами. Свободной осталась только слесарка, в которой обнаружился Петрович, вычищающий снаряжение Порфирьева. Сам здоровяк сидел на стуле в другом конце помещения и всякий раз, когда Петрович закрывал глаза от недомогания или непонимающе смотрел на тот или иной незнакомый элемент снаряжения, порывался вскочить и помочь старому технику.

– Сиди, я сказал! – недобрым тоном осаживал его старый техник. – Сам разберусь! Мне уже всё равно, а ты здоровье-то побереги! Скоро понадобится! И вас касается! – Он бросил на вошедших хмурый и больной взгляд: – Снимайте скафандры, несите сюда и проваливайте в дальний угол!

Все подчинились, и Антон уселся рядом с Порфирьевым на полуразобранный кожух вентиляционной установки системы климат-контроля. Здоровяк сунул руку в карман и извлёк оттуда какой-то небольшой предмет.

– На, держи, – он протянул Овечкину маленькую картонную коробочку в пластиковой обертке.