Революция и семья Романовых - Генрих Иоффе

На первых порах «Правый центр», как и другие контрреволюционные организации, держался антантофильской ориентации и его представители вели переговоры с французами (Гренаром, Шевельи и др.) относительно совместных действий по свержению Советской власти[503]. Довольно скоро, однако, под воздействием таких людей, как Кривошеин, Гурко и др., в «Правом центре» стала выкристаллизовываться и усиливаться германофильская группа. По прибытии в Советскую Россию германских представителей члены этой группы вступили с ними в контакт. В материалах осведомительного отдела Добровольческой армии, с которой «Правый центр» (а до него «Совещание общественных деятелей») поддерживал тесные связи[504], сохранилась записка под названием «Общеполитические сведения. Москва», в которой эти контакты нашли отражение. В записке говорится, что «Правый центр под фирмой Кривошеина, при участии Гурко и др.» направил к Мирбаху некоего Брянского «для предварительного выяснения возможности впоследствии вести переговоры». С Брянским беседовали германские дипломаты – помощники Мирбаха. Выяснились обоюдные условия: русских – свержение большевиков, отмена Бреста, воссоединение России, монархия; немцев – согласны со всем, кроме Бреста, установленная с их помощью власть должна сразу же заявить «о нейтралитете и невмешательстве в войну». Кроме того, немцы требовали для себя фактически неограниченной экономической экспансии[505].

По-видимому, с этого момента в «Правом центре» начался раскол. Кадетская часть «центра» отвергла германские претензии и осталась на антантофильских позициях; правые элементы «центра» открыто повернули к германофильству.

Провозглашение «монархического принципа» ставило вопрос и о кандидатуре будущего монарха – вопрос для монархистов крайне запутанный. Осложнялся он рядом причин: отречением Николая II за себя и за сына – «законного наследника» Алексея, отказом брата царя, великого князя Михаила Александровича, от престола до решения Учредительного собрания, отсутствием непосредственных претендентов (Николай с семьей находился в Тобольске, местопребывание Михаила было неизвестно), а также неопределенностью внешнеполитической ориентации «будущего монарха».

Среди уже упоминавшихся нами материалов осведомительного отдела Добровольческой армии сохранилась записка, датированная серединой мая 1918 г. и освещающая различные монархические «прикидки» «Правого центра». В записке отмечается, что в кругах, группирующихся «на крайне правой», существует две точки зрения относительно будущего монарха. Сторонники одной из них высказываются за полное «уничтожение акта отречения Николая II» и возвращение бывшего царя на престол. Сторонники другой считают это невозможным (из-за «добровольности» отречения Николая) и полагают, что если Николай Романов и может вернуться, то только для того, чтобы затем «законно» передать престол либо своему сыну, Алексею, либо брату, Михаилу Александровичу. Некоторое предпочтение все же большинство отдавало Алексею, поскольку «несовершеннолетний царь был бы неответственным за все то, что будет сделано от его имени», что обеспечит «развязанные руки» на будущее: всегда можно будет отказаться от «обещаний», данных либо немцам, либо Антанте (в зависимости от того, кто будет способствовать реставрации – союзники или немцы). Но во всех случаях, подчеркивал автор записки, «было бы в высшей степени выгодно, если бы члены императорской фамилии или по крайней мере ближайшие к престолу находились в одном месте, и притом в таком, где бы они были в безопасности от большевиков…»[506]

Легитимизм германофильской части «Правого центра» определял их тяготение к блоку с откровенно черносотенными элементами. «В «Правом центре», – писал впоследствии В. И. Гурко, – возник вопрос о включении в его состав нескольких лиц из состава крайней и правой группы, где наиболее влиятельное положение занимали протоиерей Восторгов, Н. А. Римский-Корсаков и А. Д. Самарин»[507]. Кадет Н. Н. Щепкин, также связанный с «Правым центром», высказался определеннее. По его словам, в «Правый центр» «входили… представители течений правых и самых крайних правых». А от них, по признанию Щепкина, тянулась нить к упоминавшейся нами организации Маркова-2-го[508]. Правда, некоторые лидеры «Правого центра» по тактическим соображениям считали такой блок не вполне желательным. Им казалось, что он может сузить «национальную базу» контрреволюции и произвести не лучшее впечатление на Западе.

Уже ранней весной 1918 г., даже не вполне оформившись, «Правый центр» развил весьма активную деятельность. По свидетельству Виноградского, через «Союз земельных собственников», имевший свои отделения в разных губерниях, «центр» начал устанавливать связи с провинцией[509]. Постепенно лидеры «центра» от контрреволюционного политического прожектерства, выразившегося в составлении разного рода записок о будущем строе России, перешли к практической контрреволюционной деятельности. Сколачивалась офицерская военная организация. Сведения о ней, правда, скудны: летом 1918 г. эта организация распалась, часть офицеров ушла на Дон, часть – в Сибирь. Но Б. В. Савинков, нелегально приехавший с белогвардейского Дона в Москву зимой 1918 г., писал, что в Москве он разыскал монархическую организацию, объединявшую человек 800 офицеров, главным образом из бывших гвардейских полков[510]. По данным, имевшимся в распоряжении командования Добровольческой армии, численность этой организации была больше: около тысячи человек. Командовал ею вначале некий ротмистр Лопухин, затем ротмистр Золотарев, которого сменил генерал Довгерт (по другим источникам – Довгирд или Цовгард), фамилия явно вымышленная, так как в белом движении в дальнейшем она не встречается. Военная организация ставила своей целью подготовку вооруженного восстания с «захватом всех большевистских деятелей в момент восстания»[511]. Возросшая активность «Правого центра» требовала денег. «Центр» находил их в двух источниках: во-первых, это Торгово-промышленный комитет, имевший в своем распоряжении немалые средства, и, во-вторых, кайзеровская Германия. В дневниках одного из активных членов «Союза возрождения России», С. П. Мельгунова, имеются следующие записи, относящиеся к началу марта 1918 г.: «Кривошеин субсидирует «девятку» (Леонтьев и др.) из немецких денег, ибо Кривошеин связан с немецким банком. Через Кривошеина они (немцы) связаны с к.-д., а через старую охранку с монархистами…»[512]