Роль грешницы на бис - Татьяна Гармаш-Роффе

– Нет!!! Не-е-ет!!! – закричал Алексей. – Саша, не надо, пожалуйста, не надо, не умирай!!! Куда вошла игла? Где она?

Александра указала на ногу слабым жестом. Кис завернул тонкую ткань летних брюк и в самом деле увидел кончик иглы, торчащий из кожи чуть повыше щиколотки. Он выдернул кусочек металла, понимая меж тем, что ни к чему это не приведет, от яда спасения нет…

– Родная моя, – он обхватил ее колени. – Любимая, девочка моя, я не хочу… Я не верю…

Она опустила слабую руку на его волосы и поворошила их.

– Странно, что я еще жива… Наверное, так распорядился бог, – я должна была успеть сказать тебе, что я люблю тебя…

Он плакал. Беззвучно, безмолвно, уткнувшись в ее колени, обнимая их, прижимая к себе, словно этим жестом мог удержать ее возле себя, мог не позволить жизни покинуть это теплое тело…

И только спустя еще несколько долгих минут Алексей вдруг понял, что смерть не пришла. Он не знал, не успел осмыслить почему, но он понял, что все сроки для рандеву со смертью истекли.

– Саша, – затормошил он ее. – Сашка, очнись! Ты не умрешь! Саша, ты понимаешь, что я говорю? Перестань ждать смерть – она не придет!

Он снова встряхнул ее, Александра открыла глаза и изумленно уставилась на него.

– Я не знаю почему, но все сроки вышли! – горячечно повторял Алексей. – Ты жива. Ты уже не умрешь, понимаешь?

– Не очень, – вымученно улыбнулась она. – Отчего ты так решил?..

– Сашенька, уже больше получаса прошло с тех пор, как ты мне позвонила! Если бы в игле был яд…

Он запнулся и удивленно посмотрел на нее.

– Ну да… В игле, видимо, яда нет! Сашка, приди в себя, ты поняла?

– Бог мой, ты о чем? Я уже исповедоваться начала…

– Рано, моя дорогая, рано тебе каяться в грехах! Эта игла – пустышка! Ты понимаешь, что это значит?!

– Н-нет, – Александра была совершенно растеряна. – Ты думаешь, я не умру?

– Уверен! Все, смерть опоздала на это свидание! Потому что в игле не было яда! Из чего следует, что…

– Меня хотели напугать?

– Не тебя, родная. Меня. Это предупреждение, и мне.

– Иными словами, мы на верном пути?

– Именно.

Александра пошевелила коленями, руками, затем неуверенно поднялась, опираясь на руку Алексея.

– Ты видела, кто стрелял? – спохватился Кис, напрочь забывший от страха потерять Александру о сыщицких обязанностях.

– Нет, – она покачала головой, – нет, солнышко мое… – Она погладила его по щеке с такой нежностью, что у него выступили на глазах слезы. – Ты знаешь, когда я почувствовала укол в ногу, я сразу вспомнила об отравленных иглах и… Думать, что ты умираешь, – это, оказывается, очень страшно, Алеша. Именно в этот момент вдруг ясно понимаешь, как сладостно жить на этом несовершенном свете… И все страдания, все разочарования и неудачи – они вдруг кажутся мгновениями, наполненными такой небывалой красотой, такой остротой ощущения бытия… Наши печали прекрасны, как выяснилось… И даже ради них стоит жить. «Чтоб мыслить и страдать»… Раньше я этого не понимала.

Она смотрела на него с потрясенным видом человека, которому вдруг явилось божественное видение и открыло важнейшие истины.

– Сашенька, – ласково вернул ее Кис к своему вопросу, – и все же, не попал ли в поле твоего зрения, к примеру, слепой?

– Слепой?

– Ну да, в черных очках и с клюкой.

– Не попался. Или просто поле моего зрения сузилось только до моей щиколотки с иглой – как я думала, отравленной… Я и впрямь жива?

Алексей взял ее за плечи, вглядываясь в ее лицо, словно видел в первый раз:

– Ты жива, родная. Это была всего лишь дурная шутка, нас с тобой просто хотели испугать… – Он вдруг посмотрел на нее с улыбкой, лукавой и ласковой. Сейчас, когда он больше не боялся за жизнь Александры, ему захотелось снова услышать слова о любви, почти не дошедшие до него в смертельной панике. – Однако благодаря этому ты успела исповедаться в страшной тайне: что ты… – и он умолк, словно предлагая ей закончить фразу.

– Ну, я же уже сказала!.. – пробормотала Александра со смущенной усмешкой.

– Да уж… – разочарованно протянул Кис. – Некоторые вещи можно выпытать у тебя только под страхом смерти!

Александра только счастливо вздохнула и поцеловала его в расстегнутый ворот рубашки.

– Алеша, – она вдруг подняла к нему удивленное лицо, – но как он мог узнать, что мы начали копать в направлении ребенка Измайловой?

– Именно этот вопрос я себе и задаю…

Именно этот вопрос он себе и задавал.

КАК?

Одно из двух: либо убийца следил за перемещениями детектива в пространстве, либо он подслушивал разговоры актрисы. В первом случае он должен был висеть на хвосте у машины детектива по всему пути ее следования по сельским дорогам. Такого быть не могло, Кис напрочь исключал возможность, чтобы он не почувствовал слежку: он ее ощущал кожей. Может, и не в первый момент, но длительную слежку он бы засек. Следовательно, кто-то все-таки слышит разговоры Измайловой. Но каким образом? Но кто?

Он все же запросил список мужчин 1972 года рождения, состоявших в Москве и Подмосковье на психиатрическом учете, действуя скорее по инерции: этот список окажется громаден, при том что наверняка неполон. На его проверку уйдет время, много времени, а Кис знал, что у него времени нет. Нисколько.

– Дело в том, Алексей Андреевич, – перезвонили ему в скором времени, – что архивы хранятся только двадцать пять лет. Кроме того, единой системы учета не было, поиск данных займет много времени…

– Не надо, – сказал Кис. – Оставьте это, теперь нет смысла.

Смысла нет, потому что времени нет, к тому же шансы выудить что-либо из подобных сведений ничтожно малы. Терять время на почти тупиковый ход – непозволительная роскошь: предупреждение убийцы не было шуткой, о нет!

Кис приложил немыслимые старания, чтобы уговорить Александру уехать из Москвы на несколько дней под любым предлогом, и она, вняв его заклинаниям, отправилась в одну давно назревшую командировку в Литву. Но спокойствия ему это не принесло: новая игла, уже не пустая, могла достаться, к примеру, Ване. Он тоже был членом его семьи.

Немного утешало то, что Ванек по-прежнему залегал у своего друга, жизнерадостного Вовы. Но кто сказал, что игла не достанется ему самому, Алексею Кисанову? Пока что его только предупредили, но, если он не продемонстрирует покладистость, убийца может пойти на крайнюю меру и убрать самого детектива… Прямо скажем, покидать этот несовершенный мир в намерения Киса не входило. И посему следовало торопиться. Очень торопиться.

И все-таки, несмотря на пережитый ужас, это предупреждение принесло один несомненный плюс: оно подтверждало, что детектив на верном пути.