Манюня - Наринэ Абгарян

— Видите? — говорила она. — Не налезают. А почему? А потому что я в них всю ночь проспала!

Мама сидела на нашей кровати и с каменным лицом наблюдала, как мы складываем свою одежду. Невозмутимость мамы, скажу я вам, обманный маневр. Чем безразличнее мама, тем глубже надо втягивать голову в плечи. Потому что, чем больше она напоминает безучастную железобетонную конструкцию, тем выше шанс получить от нее нагоняй.

Раз в неделю мама открывала дверцы детского шкафа, выгребала оттуда наспех закинутую одежду, сваливала на кровать и заставляла нас приводить ее в порядок. Нужно было сложить кофты в аккуратные стопочки, а юбочки и брюки повесить на вешалки. Мы ненавидели этот еженедельный ритуал лютой ненавистью, но были не в силах его изменить. Попробуй изменить ход событий, когда у тебя такая мама, как наша. Легче покориться судьбе и убраться в шкафу, чем напроситься на ее фирменный подзатыльник!

— Кто, кто придумал эту уборку?! — ругалась Каринка. — Вырасту, никогда не буду убираться и детей своих не стану заставлять.

— Ну-ну! — хмыкнула мама.

— Мам, а можно мы завтра закончим, а то сегодня к двенадцати нам нужно к Маньке?

— Нет. Складывайте быстрее, и вы все успеете. А зачем вам к Мане?

— Ну сегодня же воскресенье!

— Ах да, — хлопнула себя по лбу мама, — сегодня ведь воскресенье. Как я могла об этом забыть!!!

По воскресеньям Ба пекла пирожки. Из нехитрого теста — литр мацуна, немного соды и соли, мука, три яйца. Начинка делалась трех видов — картофельная, мясная и яичная. Ба раскатывала из теста тонкие большие круги, щедро накладывала начинку и защипывала пирожки мелкой косичкой по брюху.

Потом она жарила их в растительном масле. Получались поджаристые, ароматные и очень вкусные пирожки.

Ради этих пирожков мы готовы были на любые, даже самые большие жертвы. Иногда, как сегодня, приходилось откладывать заботы чрезвычайной важности.

Дело в том, что недалеко от нашего дома велись строительные работы — возводилось новое здание аптеки. И рабочие нашли в земле кувшин с серебряными монетами XVIII века. Весть о новом Клондайке мигом разлетелась по нашему городку и прилегающим деревням, и теперь детвора со всей округи в выходные, когда стройка стояла, ковырялась в земле в надежде отыскать клад.

Мы, естественно, не отставали от других.

— Найду клад, куплю мотоцикл и уеду в Америку, — потирала руки Каринка.

— Зачем тебе мотоцикл? — любопытствовал папа.

— Чтобы все мне завидовали!

— А в Америку зачем?

— Чтобы империалистов убивать! — рапортовала сестра.

— Хэх, — радовался папа, — хорошо, что ты девочкой родилась. Родись ты мальчиком, я бы разорился алименты твоим многочисленным женам выплачивать да передачи тебе в тюрьму носить!

Когда все аккуратно было разложено по полочкам шкафа, мы вздохнули с облегчением.

— Все, — обернулись к маме.

— Вот и замечательно, — сказала мама и встала с кровати, — вам осталось протереть пыль с мебели и помыть пол.

— Ааааааа, — взвыли мы, — это нечестно! Что скажет Ба?

— Ба ничего не скажет, потому что сейчас ровно одиннадцать часов. За десять минут можно легко управиться с уборкой. Так что Каринка моет пол, а Нарка протирает пыль.

— Ну что за несправедливость такая! — запричитали мы. — То в шкафу уберись, то полы помой…

— Зато у меня для вас хорошая новость, — сжалилась над нами мама.

— Какая новость?

— Через две недели мы едем в Адлер.

— Ура, — запрыгали мы, — мы поедем в Адлер! Ура-ура! Мам, а что такое Адлер?

Мама рассмеялась.

— Вот как можно радоваться тому, чего вы не знаете?

— Мы на всякий случай. И потом «поедем» — это же хорошее слово!

— Конечно, хорошее. Адлер — город на Черном море. Мы поедем на море. А точнее, полетим. На самолете.

— Ура! — заорали мы. — Самолет! Море!!! Адлер!

— Ба! Дядя Миша! Манюня, — в тон нам продолжила мама.

Мы чуть не задохнулись от радости.

— Они тоже с нами поедут?

— Да!

— Ураааа!!!!

Это большая разница, какие мысли крутятся у тебя в голове, когда ты занимаешься уборкой. Потому что если, например, тебе надо сейчас полы протереть, а на обед сегодня тушеные овощи или, не дай бог, луковый суп — то это, конечно, большое и даже неподъемное горе. И совсем другое дело, когда ты знаешь, что через две недели тебе улетать! На самолете! В Адлер!!!

Подстегнутые радостной новостью, уборку мы закончили в рекордно короткий срок. Когда комната сияла чистотой, побежали докладывать маме, что все у нас уже прибрано. Мама ковырялась в домашней аптечке и составляла список медикаментов, которые надо будет взять с собой в дорогу.

— Активированный уголь, — задумчиво перечисляла она, — тетрациклин, йод, зеленка…

— Мам, мы уже все.

— Молодцы. Присыпка, бинты, бутадионовая мазь…

Мы тихо выскользнули за порог. Отвлекать маму, когда она составляет список в дорогу, очень опасное дело. Потому что она потом всю поездку будет вспоминать, чего забыла взять, и говорить, что виноваты те, кто отвлекали ее пустыми разговорами. И мы с папой будем украдкой переглядываться и бубнить себе под нос «этонемы».

Через десять минут мы уже влетели во двор к Манюне. Обычно она дожидалась нас на скамеечке под тутовым деревом, но сегодня ее там не было.

— Маня-а, — заорали мы, — Маня-а-а!

— Чего? — высунулась в окно своей спальни Манюня.

— Спускайся вниз, — потребовали мы.

— Нивйдйанакз.

— Чивой?

— Говорю — нивйдйанакз, чего непонятного? — рассердилась наша подруга.

Мы с Каринкой переглянулись.

— Заболела, что ли? — предположила я.

— Мань, ты заболела? — крикнула Каринка.

— Не выйдет она, потому что наказана, — вышла на веранду Ба.

— Здрасьти, — шаркнули мы ножкой, — а почему она наказана?

— Руки ей надо оборвать, чтобы не лезла куда не просят! Потому и наказана, что всюду сует свой любопытный нос.

— Ыаааааааааааа, — зарыдала сверху Манька.

— Захрмар! Ты будешь еще крокодильи слезы лить!!! Никогда больше не выйдешь из своей комнаты, понятно?