Воздушный штрафбат - Антон Кротков

— На братский пролетариат, конечно, надеяться можно, — говорил Борис. — Только надо понимать, что одетый в форму вражеской армии рабочий и крестьянин — человек подневольный, часто одурманенный своей пропагандой. Чтобы немецкий или английский солдат повернул штык против своих капиталистов, он вначале должен увидеть, что Красная армия сильна.

Разгоряченный спором Борис не сразу обратил внимание на двух девушек, которые уже минут пять как стояли рядом. Одна из них попросила, чтобы товарищ летчик расписался в их с подругой школьных дневниках. Молодой мужчина немного смутился. У него было такое странное ощущение, будто его по ошибке принимают за кого-то другого. Прямо между пятерками и домашними заданиями Борис написал химическим карандашом теплые напутствия юным выпускницам.

«Как странно — думал при этом Борис, — кажется, только вчера я, как эти девушки, учился в школе и мечтал взять автограф у какого-нибудь известного летчика, полярника. А теперь вот сам оказался на месте кумира. Уж не сон ли это?»

* * *

Конфликт с майором возник внезапно. Это случилось в бывшем торгсиновском[119]ресторане «Метрополь». Какое-то время все шло нормально до тех пор, пока Борис не пригласил на танец эффектную блондинку.

Хотя мысли об Ольге не давали Нефедову покоя, он вел себя так, будто все идет великолепно — пил, балагурил, танцевал. Нельзя было позволить себе расклеиться, стать слабым. Даже на войне, после тяжелых дневных боев и гибели товарищей, Нефедов обязательно шел на танцы — всем чертям назло!

Его партнерша неплохо танцевала, а ее спутник — сухенький старичок не возражал, что молодой летчик развлекает его спутницу, пока он пьет коньяк и закусывает. Несколько танцев подряд Борис импровизировал на тему танго и своего любимого фокстрота. Так как ресторан имел статус интуристовского, здесь играл отличный джаз.

Когда после третьего танца Борис проводил даму и вернулся за свой столик, майор-танкист фамильярно похлопал его по плечу:

— Умеете вы, летуны, устраиваться с комфортом! Пока мы на позициях грязь месили и сутками из танка не вылезали, вы слетаете на часок, а потом всю ночь танцуете «горизонтальное танго» со шлюхами в борделях Мадрида и Барселоны. Не война, а заграничное турне за государственный счет! И за такую увеселительную прогулку вам еще ордена вешают.

За столом наступила тишина. Все были поражены дикой выходкой майора. Никто не ожидал подобного свинского высказывания от своего брата-фронтовика. После минутного замешательства один из товарищей Нефедова схватил завистливого мерзавца за грудки и рывком поднял его со стула. Головы посетителей разом повернулись на звон бьющейся посуды и гневный голос летчика:

— Ну ты, падаль, выбирай выражения! Сейчас я тебе морду таранить буду.

— Не надо, Серега, — остановил товарища Нефедов, — не марай руки об эту мразь.

Выпущенный летчиком майор плюхнулся на стул, оправил на себе задравшийся мундир. После чего наклонился к самому лицу Нефедова и, обдавая его ядреным перегаром, тихо, чтобы не слышали соседи по столу, насмешливо сообщил:

— Может, я и мразь, но бабу свою сумел бы как-нибудь защитить. Пока ты своей девчонке передачки в тюрьму носишь, ее следователь в общую камеру на усладу уркам отдал. Так что Оленька твоя теперь — тюремная б…

Майор видел, как покраснел летчик, как заходили желваки на его скулах. Но, вместо того чтобы затеять с ним драку, Нефедов неожиданно улыбнулся и пожал плечами. Затем он снова пригласил блондинку на танец, будто ничего особенного не произошло. Такой реакции на свои слова танкист никак не ожидал. Он был плохим психологом и не почувствовал за показным равнодушием летчика вулканический выброс чувств. Еще немного поскучав за столом и выпив несколько рюмок водки, незадачливый провокатор направился в туалет. Нефедов тут же извинился пред партнершей и быстрым шагом поспешил следом за ним.

В туалете никого кроме майора и Нефедова не оказалось. Борис потребовал от танкиста, чтобы тот немедленно рассказал, откуда ему известно о положении Ольги в тюрьме. В ответ майор разразился потоком площадной брани.

В натуре Нефедова всегда жил бес, который часто толкал его на ребяческие поступки. Даже теперь, перед самым награждением и повышением, Борис не мог отказать себе в удовольствии примерно наказать «крысу». Вместо того чтобы просто набить морду подлецу, он предложил ему гораздо более кровавую «забаву» в своем духе:

— Я считаю до трех, — хладнокровно произнес капитан. — На счет «три» каждый выхватывает свой пистолет и стреляет. Я бы охотно стрелялся с тобой в свежевырытой могиле, чтобы убитый в этой яме был и похоронен. Тогда наш поединок остался бы в тайне. Да сомневаюсь, что ты, каналья, явишься на место дуэли.

— Да ты спятил! — опешил майор.

— Раз! — начал отсчет Борис.

Танкист попятился к стене, его правая рука зашарила по пояснице в поисках револьверной кобуры. До провокатора постепенно доходило, чем для него может закончиться дело. Трясущимися губами он пригрозил:

— Учти, тебе за это, знаешь, что будет — под трибунал пойдешь!

— Два! — невозмутимо продолжал Нефедов.

По команде: «три» оба стрелка почти одновременно выхватили оружие. Но выстрелить Борис не успел. За его спиной с грохотом распахнулась дверь и в помещение ворвались несколько людей в милицейской форме. За ними браво вошли люди в штатском, и в самом конце — двое понятых из ресторанной обслуги. Милиционеры скрутили Нефедова. Танкиста же никто даже пальцем не тронул. При появлении своих спасителей он просто спрятал револьвер обратно в кобуру и скромненько стоял у стенки, пока милиционеры обыскивали его противника…

Когда Бориса вывели на улицу, он вдруг увидел выходившего из подъехавшей машины знакомого по Испании — Романа Кармена. На его пиджаке красовался новенький орден. После Испании к Кармену пришла всесоюзная слава. Нефедов весело крикнул ему: «Привет!» Кинооператор тоже радостно взмахнул ему рукой и направился было к Борису. Но один из сопровождающих Нефедова штатских грубо оттолкнул его в сторону. Задержанных усадили в милицейский автобус и повезли в отделение. Там был составлен протокол о случившемся.

Борис понимал, что совершил серьезное преступление. Но что толку теперь жалеть о чем-либо. Что сделано, то сделано. И пускай впереди следствие, тюрьма. Он и оттуда будет бороться за Ольгу. Возможно, Борису было бы намного легче принять свою судьбу, если бы дуэль все-таки состоялась и майор заплатил за свои слова. А так на душе осталось такое поганое ощущение, будто ты — крысолов — прижал к стенке хвостатую тварь, но в последний момент она с омерзительным визгом вывернулась и заскочила в свою нору.