Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - Пол Кинан

Перемена подхода к образованию дворян повлекла за собой основание специальных учебных заведений, обслуживающих потребности элиты и сходных с академиями для молодых дворян в других европейских странах. В середине 1731 г. по представлению генерала Б.Х. фон Миниха, губернатора Петербурга и президента Военной коллегии, был основан Сухопутный шляхетский кадетский корпус819. В предварительном варианте проекта организации этого учебного заведения упомянут образец берлинского Королевского кадетского корпуса, основанного в 1717 г.820 Кадетский корпус был не просто функциональной школой для военного обучения. Разумеется, главной его задачей была подготовка молодых людей, способных с пользой служить отечеству в военной или гражданской сфере, но при этом учитывалась потребность в европейском воспитании дворянства. Кадетов обучали академическим дисциплинам – арифметике, истории, юриспруденции и др., и сверх того, им давали знания и умения, которыми полагалось владеть дворянину, – учили верховой езде, фехтованию, танцам, иностранным языкам. В Кадетский корпус ежегодно принимали 150 учащихся из русских дворян и 50 из остзейских немцев. С 1732 по 1762 г. обучение в нем проходили около 2 тыс. учащихся, из которых окончили курс 1557 человек821. В 1752 г. в Санкт-Петербурге открылся еще один кадетский корпус – Морской, который заместил собой тогдашнюю Морскую академию и несколько других небольших морских школ. В его расписании царила такая же смесь духовных, академических и практических дисциплин, как в его сухопутном эквиваленте, а прием производился по большей части из дворянских семей822.

Молодым дворянам не только прививали военные и академические знания, но и поощряли применять свое образование в новой социальной среде, а потому кадетов приглашали на регулярные вечерние мероприятия при дворе, в частности на балы-маскарады823. Кроме того, кадеты на практике использовали полученные знания в иностранных языках, занимаясь переводами, причем не только технических и научных трудов, но и литературных и исторических сочинений. Позднее плоды этих усилий пришли к читателю с открытием типографии в Кадетском корпусе в конце 1750-х гг.824 Переводческие занятия также подтолкнули кадетов собираться в литературные кружки, один из которых, Общество любителей российской словесности, основал А.П. Сумароков, будущий выдающийся драматург и директор первого постоянного русского театра. К учащимся того периода принадлежат М.М. Херасков, П.А. Румянцев-Задунайский, И.П. Елагин – выдающиеся фигуры русской культурной и политической жизни в эпоху Екатерины II825. Еще одной площадкой, где кадеты могли применить свое образование для участия в жизни светского общества, был театр, и не в последнюю очередь благодаря помощи своих учителей в устройстве представлений для двора. В результате кадеты выступали как артисты в ряде комедий, трагедий и балетов, ставившихся при дворе в течение всего рассматриваемого периода, причем в 1750–1760-х гг. – под руководством Сумарокова826.

Альтернативой государственным образовательным учреждениям, особенно для дворянских детей, были пансионы (от франц. pension) – частные школы, обучавшие детей грамоте, иностранным языкам, танцам и «пристойному обхождению». Объявления, рекламировавшие эти школы, а также услуги иностранных гувернеров и гувернанток для мальчиков и девочек, печатались в «Санктпетербургских ведомостях» всю первую половину XVIII в.827 Оценить образовательную подготовку и преподавательский уровень этих гувернеров русским нанимателям было трудно, потому что многие из них не имели достаточного опыта в общении с иностранцами. Любой француз с легкостью мог получить место домашнего наставника, если представлял будущим работодателям убедительные рекомендации, настоящие или фальшивые828. Поэтому в 1757 г. Елизавета издала указ, которым предписывалось всем иностранным гувернерам сдавать экзамен при Академии наук или при вновь учрежденном Московском университете, прежде чем наниматься на работу. Гувернеров, признанных не соответствующими должности, могли депортировать, а нанявшим их людям грозил штраф, если они игнорировали требования указа829. Те же гувернеры, которые благополучно сдавали экзамен, упоминали это отличие в своем объявлении в «Ведомостях»830.

Два описания того времени проливают свет на некоторые проблемы образования в первой половине XVIII в. М.В. Данилов (1722–1790) вспоминал, как в детстве, лет семи, он учился читать вместе с двоюродными братьями Елисеем и Борисом у местного пономаря Брудастого и его жены. В середине 1730-х гг. он поступил в Московскую Артиллерийскую школу, но школа была плохая, а преподаватели никудышные и страдали пороками. Данилов приводит примеры артиллерии кадета Алабушева, страшного пьяницы – школе приходилось вытаскивать его из тюрьмы по меньшей мере трижды, – и капитана Гринькова: тот был прилежным учителем, но у него была отрезана рука ниже локтя, и, возможно, из-за этого он страдал тяжелым заиканием. Неудивительно, что многие ученики разбегались или увиливали от занятий под предлогом болезни. В 1740-х гг. Данилов перешел в Артиллерийскую школу в Петербурге, где до него учился его брат Василий и где преподавательский штат был получше831. Он стал умелым чертежником, затем работал в артиллерийской лаборатории своей школы над проектами новых орудий и фейерверков832.