Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - Пол Кинан

А.Т. Болотов (1738–1833) в «Воспоминаниях» описывал свое обучение в детстве. Оно началось, когда ему, шестилетнему, вместе с другими местными детьми, преподавал Евангелие учитель-украинец. Когда Болотову исполнилось восемь, его отец, полковник, привлек одного из своих младших офицеров-немцев к обучению сына немецкому языку и арифметике, но военная ментальность учителя сказывалась слишком очевидно, потому что он то и дело пускал в ход розги. Третьему его наставнику посчастливилось получить университетское образование, и он преподавал немецкий, французский, рисование и азы географии833. После этого Болотова отправили учиться в Петербург, в частный пансион Даниэля Ферэ, преподавателя Кадетского корпуса. Уроки были сосредоточены на изучении французского перевода басен Эзопа и статей из русских газет. Похоже, что Болотов столкнулся с обычными проблемами, о которых рассказывают и другие русские авторы XVIII в., описывая свои школьные дни. Ферэ больше интересовало получение прибыли от своих юных подопечных, чем их благополучие, а потому кормил он их очень плохо834. Болотов рассказывает, как он позже навещал своего дядюшку, генерал-аншефа Я.А. Маслова, жившего в Петербурге, и был свидетелем уроков, которые его юным кузенам давал их гувернер, месье Ляпис. Этот француз, хоть и явно образованный человек, выбрал метод преподавания, основанный на словаре Французской академии, из которого он читал ученикам статьи по этимологии отдельных слов. Этот метод сбивал учеников с толку и приносил им мало практической пользы835.

В конце 1750-х гг. в Петербурге размещалось несколько крупных образовательных учреждений. Дворяне учились в двух кадетских корпусах и в Соединенной Артиллерийской и Инженерной школе (основана в 1758 г.), которые уделяли особое внимание военному делу и создавали солидный фундамент для будущей служебной карьеры воспитанников. Новый Пажеский корпус, основанный в 1759 г., служил для образования и светского воспитания молодых дворян, близких ко двору. Статус и связи, обретенные в Корпусе, очень пригождались пажам в дальнейшей карьере836. Каждое из этих учебных заведений специализировалось на формировании новых навыков, в особенности тех, что полагались молодому дворянину и могли в дальнейшем пригодиться в карьере, а главное – в новых социальных условиях при дворе или в повседневной жизни. Кадетский корпус играл также важную роль в развитии культурной жизни России, так как его ученики участвовали в театральных постановках для двора и переводили иностранные сочинения. За стенами официальных учебных заведений иностранные наставники и гувернантки продолжали преподавать своим ученикам целый ряд предметов, опять-таки отводя видную роль умению держаться в обществе. Однако Петербург не был единственным звеном в этом процессе. С основанием Московского университета в 1755 г. в России появилось более солидное высшее учебное заведение, чем его скромный петербургский предшественник, работавший при Академии наук. И, конечно, по-прежнему существовала возможность учиться в престижных иностранных университетах, например в Лейпциге или в Халле837.

В рассматриваемый период системой образования не были охвачены две области, которыми занялись позднее, в царствование Екатерины II. В 1764 г. при поддержке императрицы было основано специальное учебное заведение для молодых дворянок, Смольный институт, под руководством И.И. Бецкого838. Ученицам предлагалась широкая учебная программа, и, подобно воспитанникам Кадетского корпуса, их приглашали к участию в придворной жизни, с привилегированным доступом в придворные театры и Летний сад839. Более обширным начинанием Екатерины стало учреждение в 1786 г. системы народного просвещения, построенной с учетом опыта австрийской системы, введенной императором Иосифом II840. Во всей Европе в рассматриваемый период подход к образованию был одинаковый, как для верхушки общества, так и для прочих социальных групп: образованное население признавалось полезным для государя и государства. И хотя результаты этих реформ в России были явно неоднозначными, – уровень грамотности вне городов оставался очень низким в сравнении с соседними странами – они заложили фундамент, на котором могли строить реформаторы системы просвещения XIX в.841

ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Наряду с официальным образованием еще одним источником информации о том, как молодому человеку правильно держаться и достойно вести себя в обществе, служила воспитательная литература. В труде Норберта Элиаса появление этих текстов связывается с его теорией процесса цивилизации, согласно которой совершенствование манер в рамках перехода от мира Средневековья к раннему Новому времени было для правителя способом контролировать и «цивилизовать» аристократию. С точки зрения Элиаса, этот процесс был заключен в подъеме «учтивости», а выход в свет труда Эразма Роттердамского «De civitate morum puerillium» («О приличии детских нравов») в 1530 г. явился ключевым моментом этого процесса842. Появлялось все больше назидательных трактатов такого рода, к заметным их примерам принадлежат «Il libro del Cortegiano» («Придворный») Бальдассаре Кастильоне (1528), «Il Galateo» («Галатео, или О нравах») Джованни делла Каза (1558), «Traicté de la cour, ou instruction des courtisans» («Придворный трактат, или Учебник для придворных») Эсташа де Рефюжа (1616) и «Nouveau traité de civilité» («Новый трактат об учтивости») Антуана де Куртэна (1671). Эти сочинения продавались в больших количествах, переводились на другие языки и вдохновляли создание новых работ, посвященных этикету. Развитие такой литературы отражало возрастающую сложность придворной жизни раннего Нового времени и предлагало честолюбивому царедворцу советы о том, как преуспеть в этом окружении843.