Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - Пол Кинан

Другой пример, относящийся к этому времени, представлял собой выполненный В.К. Тредьяковским перевод книги Николя Ремон де Кура «La veritable politique des personnes de qualité», вышедшей в Париже в 1692 г. Она была издана по-русски в 1737 г. Академией наук под названием «Истинная политика знатных и благородных особ». Первоначальный тираж составлял 1200 экземпляров, а в 1745 г. напечатали второе издание864. Этот труд состоял из 80 «правил», или советов, по ряду вопросов. Список открывала обязанность уважать родителей, а дальше шли темы, от необходимости верно служить своему государю до привычки ценить истинную дружбу и с пользой распоряжаться временем. Как и в «Юности честном зерцале», в «Истинной политике» несколько параграфов посвящались образованию и предметам, которые полезно изучать благородным юношам, а также подчеркивалось, как важен внешний вид и осанка, особенно при дворе. В конце книги тоже поместили серию сентенций простого содержания, вроде «бойся Бога» или «читай книги», которые юный читатель легко мог прочесть и запомнить865. «Истинную политику» можно считать переходной ступенью между основательным, широким подходом «Юности честного зерцала» и более житейской тематикой сочинения Грациана, так как вначале в ней шла речь о развитии молодого человека, а уже потом рассматривались такие конкретные области, как придворная жизнь.

В данный период не пренебрегали и тонкостями хорошей беседы. Практично озаглавленный сборник «Домашние разговоры» был напечатан в Академической типографии в 1749 г. на четырех языках, причем французский, немецкий, русский и латинский тексты помещались параллельными колонками866. Несмотря на то что никаких пояснительных деталей о содержании не приводится (предисловия в книге нет), недавние исследования установили, что сборник был основан на франко-немецком оригинале пера Георгио Филиппо Платца, к которому добавлены переводы на русский и латынь В.И. Лебедева и Кристиана Крусиуса, сделанные для издания 1749 г.867 Книга состояла из 96 диалогов на разные темы, от бесед во время прогулки или сидя в компании до правильно выраженной просьбы о чем-нибудь. Ценность этих образцовых диалогов состояла в таких важных деталях, как формы уважительного обращения, комплименты, способы учтиво выразить свое мнение, а также краткие анекдоты, которые могли затем войти в разговорный репертуар читателя книги868. Мы не располагаем сведениями о тираже первого издания, но тот факт, что книга до 1800 г. выдержала восемь изданий, в том числе три перепечатки в четырехъязычном формате и четыре только с русским и немецким текстом, показывает, что она оставалась востребованной869.

Большинство таких трактатов писалось для юношей. За исключением «Венца девичьей чести и добродетели», вопросу о должном поведении и воспитании девиц уделяли мало внимания. Но были и исключения. А.Ф. Хрущев, сверстник В.Н. Татищева, с 1712 по 1720 г. учился в Голландии. В 1738 г. он перевел на русский язык «L’Education des Filles» («О воспитании девиц») Франсуа Фенелона (1687) и «Instruction pour une jeune Princesse» («Поучение для юной принцессы») Иоахима де ла Шетарди (1697), о чем сообщает приписка в его рукописи, включающей в себя оба сочинения870. Однако эти переводы никогда не были опубликованы, может быть из-за причастности Хрущева к кругу А.П. Волынского, вместе с которым он был казнен как государственный преступник в 1740 г. Поэтому первое русское издание трактата Фенелона «О воспитании девиц» вышло в свет лишь в 1763 г. в переводе Ивана Туманского871. И все же существование подобных рукописей говорит о том, что материалы такого рода, как минимум, читались в России. Это обстоятельство имело особую важность в свете центрального положения Фенелона о том, что если женщины хотят преодолеть свои природные «слабости», то образование им жизненно необходимо872. К вопросу женского образования, по крайней мере, для дворянок, перешли в институциональной форме в следующем, 1764–м году, когда открылся Смольный институт.

В целом хотя «Юности честное зерцало» было во многих отношениях неудовлетворительным изданием в сравнении с более совершенными иностранными аналогами, но уже начиная с 1730-х гг. оно становится лишь одним из вариантов воспитательного чтения, доступных для разборчивого читателя. Полезными для воспитания юношества считались и другие литературные формы. Например вдохновляющая и высоконравственная книга «Les Aventures de Télémaque», переведенная В.К. Тредьяковским в 1736 г., представляла собой еще один образец пособия для воспитания дворянина. Из-за архаичного прозаического стиля Тредьяковского перевод получился корявым, причем настолько, что Екатерина II применяла чтение вслух отрывков из «Телемахиды» в качестве штрафа для нарушителей ее «эрмитажных» правил873. Тем не менее судя по растущему числу произведений, доступных в переводе, воспитательная литература в изучаемый период вызывала стойкий интерес и использовалась в образовании. Трудно сделать уверенные выводы относительно воздействия этой дидактической литературы на общество, потому что предписываемая ею модель представляла собой идеал, а не реальность общественного поведения. Описания же современников, как правило, фиксируют те случаи, когда индивидуум переходил границу допустимого поведения874. Значение этой литературы скорее состоит в самом ее появлении в период глубоких социальных и культурных преобразований в России. По времени это совпало с ростом значения двора и развитием связанных с двором социальных пространств Петербурга, в чем отражался процесс, который в других странах Европы пришелся на XVI–XVII вв.875