Какое дерево росло в райском саду? - Ричард Мейби

Первым европейцем, увидевшим легендарную лилию, был, видимо, Тадеаш Хенке, богемский ученый, которого испанское правительство наняло искать растения в Южной Америке[151]. В 1801 году, когда Хенке исследовал в Боливии болотистый проток, впадавший в реку Маморе, ему встретилась водяная лилия исполинских размеров. Он сделал несколько зарисовок, по которым можно точно определить вид, но ничего не записал. Никто ничего не узнал бы о его открытии, если бы 30 лет спустя французский ботаник Альсид д’Орбиньи не повстречал отца Ла Гуэву, который был участником экспедиции Хенке. Священник сказал ему, что лилия была столь великолепна, что Хенке при виде ее «впал в экстаз от восхищения» и рухнул на колени, восхваляя «Того, кто создал столь дивное творение».

Тут на сцену выходит другой француз по имени Эме Бонплан, смотритель роскошных садов императрицы Жозефины в Мальмезоне. После смерти Жозефины Бонплан решил перебраться в Южную Америку, где продолжил прежнюю исследовательскую работу под руководством великого Александра фон Гумбольдта. В 1820 году он исследовал реки в окрестностях аргентинского города Корриентес и увидел там «великолепное водяное растение, которое испанцы называют maíz de agua [водяная кукуруза]. Я описал его и отнес к роду Nymphaea”. Местные жители мололи из ее корней муку, и отчасти интерес Бонплана, судя по всему, объяснялся возможностью промышленной культивации. Однако исследователю помешала гражданская война. Семена, которые он впоследствии отправил в «Сад растений» в Париже, так и не проросли, и в любом случае это был не тот вид, который видел Хенке.

Д’Орбиньи, который видел оба вида – и из Корриентеса, и с реки Маморе – первым обнаружил, что это разные виды. У первого листья зеленые с обеих сторон. У второго – зеленые сверху и красные снизу. Д’Орбиньи также был первым, кто зафиксировал гораздо более древнее индейское название лилии – yrupé: на языке гуарани y – вода, а rupé – большое блюдо или крышка.

Десять лет спустя юный ученый из Лейпцига Эдуард Поппиг стал третьим европейцем, прошедшим всю Амазонку от истока в Андах до Атлантического океана. Как-то осенью 1831 года он изучал один из боковых притоков реки – igaripés – и обнаружил обширный участок, полностью покрытый огромными водяными лилиями, «самыми великолепными растениями своей трибы», по его словам. Лилии напомнили Поппигу гигантскую азиатскую водяную лилию Euryale ferox (эвриалу устрашающую), и он решил, что открытый вид принадлежит к тому же семейству. И дал ему соответственное название – Euryale amazonica, а также заспиртовал отдельные части растения, чтобы привезти в Лейпциг. Домой он прибыл в октябре 1832 года, а месяц спустя опубликовал в немецком научном журнале полное описание, в том числе и латинское название, «новой» водяной лилии. Пересечь Ла-Манш этой новости не удалось, и настоящей звездой водяную лилию сделал ученый, действовавший под эгидой именно британской научной организации. Роберт Шомбург (впоследствии сэр Роберт) был силезцем, однако его южноамериканские экспедиции финансировало Королевское географическое общество[152]. Он описал увиденное в письме Королевскому ботаническому обществу, однако содержание письма, согласно Уилфреду Скавену Бланту, были впервые оглашено на собрании «Общества ботаников-практиков» на Стрэнде в сентябре 1837 года. Похоже, это был классический викторианский салон любителей растений, собрание энтузиастов-дилетантов и ученых джентльменов в самом сердце интеллектуальной жизни Лондона, и именно к нему и решил обратиться Шомбург.

Шомбург был честолюбивым романтиком, желал почтить новую королеву и предложил, чтобы водяная лилия получила название Nymphaea victoria, поскольку достойна этого царственного имени. Юная Виктория, недавно взошедшая на престол, попросила, чтобы рисунки Шомбурга прислали во дворец, и сразу согласилась дать цветку свое имя. Вскоре водяная лилия виктория стала символом новой монархини и последней британской колонии в Южной Америке.

Последовавшие раздоры быстро свелись к ботаническому фарсу, хотя заинтересованные стороны относились к разногласиям крайне серьезно[153]. Джон Линдли, один из самых авторитетных ботаников в стране, изучил засушенные экземпляры Шомбурга и обнаружил, что растение вообще не относится к Nymphaea, после чего сделал хитрый дипломатический ход – предположил, что это принципиально новый вид, которого можно назвать в честь юной королевы. Поэтому водяная лилия с реки Маморе, объявил он в феврале 1838 года, должна теперь именоваться Victoria regia. Однако Джон Эдвард Грей, президент ботанического общества Британских островов, уже предложил в статье, опубликованной на пять месяцев раньше, другое название – Victoria regina. Эти ученые мужи много лет препирались, какому названию следует отдать первенство, пока в 1847 году немец Иоганн Клоч, музейный куратор, напомнил воинственным британцам, что растение уже получило название Euryale amazonica, что и подтверждено в печати уже пятнадцать лет назад. Линдли и Грей, при всей своей ботанической эрудиции, были островные жители и ничего об этом не знали. «Царица лилий» на самом деле не была Euryale (этот род растет исключительно в Азии), поэтому название семейства пришлось вычеркнуть, и ученые волей-неволей согласились, что по законам ботанической номенклатуры следует оставить первый успешный вариант каждой половины названия. Поэтому в 1851 году растение официально назвали Victoria amazonica (см. рис. 35 на цветной вклейке). Имя королевы удалось сохранить, однако к нему присовокупили эпитет, который связывал ее – по соображениям мнительной светской элиты – с мифом о племени жестоких разбойниц. Сэр Уильям Хукер, директор Королевских ботанических садов Кью Гарденс, рассудил, что такое прилагательное «хорошо сочеталось бы с именем какой-нибудь фурии, но ни в коем случае не подобает связывать ее с именем Ее Всемилостивейшего Величества, которое это название призвано увековечить». Придворный этикет одержал верх над наукой, и на протяжении жизни королевы название V. amazonica старались не употреблять, а водяную лилию неизменно именовали Victoria regia. Последний штрих дорисовала Франция. Альсид Д’Орбиньи, вне себя из-за того, что его не слишком четкие описания других видов Victoria в Британии оставили без внимания, решил бросить республиканскую перчатку интриганам-роялистам по ту сторону Ла-Манша и связал имя королевы с мексиканцем Санта-Крусом, вожаком боливийской революции – назвал свое открытие V. cruziana.