По Южной и Центральной Африке - Эмиль Голуб

нелегко. Я передал руководство африканцам. Они и на этот раз с блеском проявили свое умение ориентироваться.

Проводником я назначил Мапани, а в помощники ему дал Кондого и Моруму. Сам я только указывал пункты, куда нам нужно было добраться. Мапани уже на берегу Луэнге разработал маршрут и сообщил его мне:

— Господин, из-за многих болот и лагун нам не следует долго бродить по долине Луэнге. Вместо этого надо по кратчайшей прямой тропе идти на Босанго-Касенгу. Когда до селения останется шагов четыреста, мы свернем налево (на восток), чтобы обойти Касенгу, а потом возьмем на юг-юго-запад, чтобы достигнуть тропы на Кабора-манду. Возвращаясь к тебе, мы не проходили через М’Безу и Кабораманду, для этого пришлось бы сделать крюк (вы его и сделали по совету людей Мо-Панзы). А я нашел самую короткую дорогу, которая, минуя оба эти селения, ведет из Босанго-Касенги прямо во владения Мо-Панзы.

Я согласился, и мы двинулись в путь. С присущей им удивительной способностью находить потерянные следы и не сбиваться с едва заметных троп африканцы довольно быстро шли между лагунами и болотами, хотя ноги их были изранены. Все мы долго держали ноги в воде, это вместе с ночной прохладой умерило боль, и мы на первых порах шагали довольно уверенно. Однако радость наша длилась недолго. Как я уже говорил, сухая трава, покрывавшая долину, была выжжена. Остатки стеблей вскоре снова заставили открыться едва затянувшиеся раны, а в болотистых местах в них стала проникать грязь. Чуть отойдя от места отдыха, мы опять почувствовали боль и жжение в ногах. Все шли, не произнося ни слова. Ночь стояла настолько темная, что африканцы порой находили тропу, лишь ощупывая почву ногами.

Так мы ковыляли, стараясь подавить боль. Внезапно во мраке появился какой-то таинственный свет. Неподалеку от нас что-то белое быстро двигалось взад и вперед. Все остановились, в тот же миг застыло и белое пятно. Затем оно стало медленно приближаться. Только тогда мы разглядели белую бородку нашего верного Дэзи.

Без происшествий мы достигли места, где находилась Касенга, взяли в сторову, обошли селение и, пройдя, согнувшись, около 300 метров, вышли на дорогу, ведущую в Кабораманду. Следовать этой тропой было легче, так как она пролегала по белой песчаной почве и четко выделялась на черном фоне пожарища.

Стало уже светать, когда мы сошли с тропы на Кабораманду и двинулись или, вернее, заковыляли прямо на Мо-Понде. Мне очень хотелось дать людям передохнуть, по я не решался. Правда, африканцы считали, что на нашем пути больше не встретится селений машукулумбе, но что если они ошибаются, если в густом лесу, покрывающем латеритовые холмы, прячется несколько селений и в полумраке мы набредем прямо на них? Хотя машукулумбе любят поспать, собаки их бодрствуют. Правда, у меня не было оснований опасаться жителей этих селений, не знавших причины нашего внезапного возвращения, но все равно следовало, опережая слухи, уйти как можно дальше к югу. Тогда, даже если в пути нам встретились бы машукулумбе, мы имели бы дело с нерешительными противниками, не осведомленными о нашем положении.

Если цель, поставленная накануне, была достигнута только ценой сверхчеловеческих усилий, то и новая требовала не меньших, так как ее основным условием было как можно быстрее двигаться вперед. Само по себе он может показаться нетрудным, но для нас было почти невыполнимым из-за израненных ног, утомления и голода.

Тропа, по которой мы шли, вела в резиденцию Мо-Панзы. По ней наши африканцы возвращались к нам, а потому мы знали, что на этом пути лежит селение машукулумбе. Чтобы обойти его, нужно было сделать большой крюк. Только после этого можно было вернуться на тропу и следовать дальше на юг.

Чтобы воспользоваться преимуществами, которые мы завоевали, переправившись через Луэнге, я решил, что сделаю полуторачасовую остановку, лишь отдалившись больше чем на 5 километров от Касенги, а затем продолжу путь при свете дня. Этот короткий отдых пришелся всем по вкусу. Предосторожности ради мы развели только небольшой костер. К этому времени мы уже миновали пожарище и находились в лесистой местности, поросшей высокой травой. Африканцы быстро нарезали травы для постели моей жене. Как только она была готова, все заснули как убитые, кроме меня и Лееба, взявших на себя охрану лагеря. Лес был очень густой, к тому же мы находились в низине. Поэтому, хотя становилось все светлее, у нас был плохой обзор. Я уже начал думать, что мы находимся вдали от человеческого жилья и можем отдохнуть еще часок, как вдруг ушей наших достиг отдаленный петушиный крик В мгновение ока мы разбудили товарищей и уже несколько минут спустя двинулись дальше.

Мы очень часто наталкивались на скрещивающиеся тропы и находили на них следы людей и собак, оставленные накануне. Судя по их направлению, можно было пред полагать, что левее (к востоку) находится селение. Мы свернули направо и с большой осторожностью продолжали марш. Теперь тропа пролегала через необыкновенно густой, зачастую совершенно непроходимый подлесок. Шли мы в таком порядке: европейцы — посередине, двое африканцев — в авангарде, двое других составляли боковое охранение слева и еще двое — справа. Я велел африканцам не терять нас из виду и с помощью знаков, а также условного свиста и сигналов сообщать о том, что они увидят.

Так мы достигли латеритовых холмов, покрытых лесом. Тропы и следы сбивали нас с толку, и в результате мы очутились между несколькими селениями. Теперь необходимо было соблюдать величайшую осторожность, и я подозвал к себе всех участников экспедиции. Сделав не сколько шагов вперед, мы останавливались и прислушивались. Не заметив ничего подозрительного, опять делали несколько шагов. Ветви кустов мы раздвигали осторожно, чтобы не производить шума, а тропу, прежде чем ступить на нее, очищали от сухих веток и листьев. Кое-где мы шли по дорожкам, проложенным стадом коров.

Нам не приходилось опасаться машукулумбе, этих любителей поспать, но у них ведь были четвероногие стражи. К тому же наши псы могли подхватить лай чужих собак и выдать нас. Я велел ободрать с куста кору и сделать из нес поводок, на котором мы и повели собак. В то же время я приказал африканцам внимательно следить за животными и сразу же зажать им пасти, если они навострят уши, услышав лай. Часто приходилось ползти на четвереньках. Когда до нас доходили голоса из соседнего селения, мы быстро ползли вперед, а в тот самый миг, как разговор прекращался, прижимались к земле и двигались дальше, лишь когда он возобновлялся. Наконец, часам к восьми утра мы