Темная сторона души - Елена Михалкова

– Только вылезли криво, – мрачно добавил Бабкин,вспомнив Ольгу со студентом Копушиным-Раскольниковым.

– Кривее некуда, – согласился Илюшин. –Катерина Балукова спит с собственным тестем…

– Как?! – хором ахнули Дарья Олеговна и Вероника.Ирина покраснела.

– Непринужденно, по всей видимости, – пожалплечами Макар. – Так вот, Катерина изменяет мужу с его собственным отцом.Ольга, ее средняя дочь, похоже, пошла в мать.

– Подлости в ней больше, – поморщился Бабкин,вспомнив дохлых мышей.

– Мы не знаем, что за человек Катерина Балукова, –напомнил Илюшин. – Не знаем, какие подлости делает она за закрытымидверями. Сдается мне, что не может жить вместе такая большая семья, и чтобыникто не знал, даже не догадывался об отношениях Катерины со старшим Балуковым…Как его там?

– Алексей Георгиевич, – вздохнув, подсказалатетушка Дарья.

– Вот-вот. С ним самым. Думаю, что либо муж Катерины,либо ее свекровь догадываются о чем-то, а может, и знают наверняка. Вот Ольгаточно знает, я совершенно уверен.

– А Кирилл? – спросила Вероника, вспомнив парня,постоянно работавшего на огороде. – Господи, до сих пор не верится…

– Понятия не имею, – честно сказал Илюшин. –Но он самый старший из детей, к тому же парень, поэтому на нем навернякасрывали раздражение и злость. Судя по тому, что он подстерегал Машу возле бани,я склонен предполагать, что Кирилл знает об отношениях деда и матери.

– Он трус, – подала хриплый голос Маша из своегокресла, и все повернулись к ней. Вероника встала, потрогала Машин лоб иозабоченно покачала головой. – Точно вам говорю, он страшный трус. Когдаон собирался меня задушить, то ужасно боялся. Ему приходилось себя накручивать.

Бабкин хотел выругаться, но взглянул на Ирину с Вероникой исдержался.

– Ты с оперативником разговаривал? – напомнилМакар. – Давай выкладывай, что он тебе рассказал.

– Парень во всем признался, – ответилСергей. – Практически сразу. Если бы ему в машине дали ручку и бумагу, онбы еще в пути начал показания давать, до того был перепуган. Маша права – онредкостный трус. И падаль, – прибавил сквозь сжатые зубы и поймал на себеукоризненный взгляд Вероники. – Признался, что хотел Машуизнасиловать, – последние два слова Бабкин выговорил с трудом, –только сначала собирался ее либо придушить слегка, не до смерти, либо по головестукнуть, чтобы она потеряла сознание.

– Специфический насильник, – задумчиво проговорилМакар.

– Да он вообще не насильник! Основным качеством, котороеопределяло все его поступки, и в самом деле была патологическая трусость.

– Ничего себе трус, – покачала головойИрина. – Он Степана Андреевича убил!

– Он убил его от страха, – сказал Бабкин. –Сначала Кирилл напугал Машу в бане – после того, как дед чуть не выпорол его закакую-то провинность. Он ничего не продумывал – просто пошел отлежаться клипинской бане, как часто делал, а там заметил Машу и решил отвести душу.Кстати, у него с собой был нож, – нехотя прибавил Сергей. – Поэтомуожидать от подонка можно было всего, что угодно.

– Хорошо, ты там мимо проходил, – откашлявшись,заметила Маша. Вспомнила: – Вот тогда мне было очень страшно.

– Лесник мог бы остаться жив, если бы Балуков невздумал стереть свои отпечатки со стекла, – продолжал Сергей. – Онрешил, что по отпечаткам его могут найти, и отправился рано утром на участокЛипы Сергеевны. Про отпечатки парень знал, потому что пару лет назад егозадерживали по подозрению в краже и отпечатки, разумеется, перекатали. Но околобани ходил Лесников со своими козами и увидел его.

– Ну и что? – непонимающе пожала плечами ДарьяОлеговна. – Поступок, конечно, Кирилл совершил гадкий, ничего сказать немогу, но зачем же было Лесника-то убивать?! Ему ж за хулиганство ничего бы негрозило! Правильно я понимаю, Сережа?

– Ты-то понимаешь правильно, – кивнулБабкин. – Только Кирилл Балуков этого не понимал.

Кирилл сидел в камере, в которой, кроме него, никого небыло, и в тупом оцепенении раскачивался вперед-назад. Над ним смеялись!Милицейские, которые задавали вопросы, так ржали над ним, что он чуть нерасплакался прямо в кабинете. Они назвали его дураком, хотя Кирилл вовсе недурак, сам-то он хорошо знает. И сказали, что теперь его точно посадят, а зато, что он делал до этого, не посадили бы.

Но дед, сколько он себя помнил, всегда пугал его тюрьмой запроступки. Только говорил не «тюрьма», а «зона». Как-то раз Кирилл с ребятамихотели взломать ларек, чтобы утащить водку и сигареты, их поймали и долгодержали в милиции. Когда всех отпустили, отец выпорол его, а потом дедобъяснил, заколачивая слова ему в голову, что с ним сделают на зоне, если онтуда попадет. Раньше Кирилл никогда о таком не думал, не мог даже представить,что подобное можно сделать с ним, с Кириллом Балуковым, пятнадцати лет от роду.Но дед говорил так страшно и внушительно, что Кирилл сразу ему поверил и ночьюповторял про себя слова деда: «Самое страшное, кретин, что с тобой можетслучиться, – это зона». Нет, не так. Дед говорил – Зона.

И когда Кирилл подстерегал рыжую около бани, он боялся толькоодного – что его поймают, будут судить и отправят на Зону. Поэтому он бросилсястирать свои отпечатки. Но Лесник, бродивший поблизости и видевший его, испугалеще больше. Лесник советовал пойти и признаться во всем, не понимая, что тогдаКириллу настанет конец. Старый пень! Он даже не хотел задуматься над тем, чтоожидало бы Кирилла, если бы он признался, как подсматривал за рыжей, и смеялся,и шипел, а потом ждал ее в кустах и чувствовал, как она боится. Лесник повторялкакую-то ерунду, половину из которой он даже не понимал. А потом Кириллдогадался, что нужно сделать, и убил его топором, который захватил с собой,когда шел на озеро. На самом-то деле не догадывался, конечно, а сразу знал,зачем идет, потому что на Лесника, алкаша проклятого, нельзя было надеяться. Онбы обязательно проговорился про стекло в бане и отпечатки, и Кирилла быарестовали.

Кирилл так думал. И знал, что все сделал правильно. Но эти,в кабинете, которые ржали над ним и называли придурком, сказали что-то такое,чего он поначалу и не понял. Они сказали, что за хулиганство возле бани емуничего бы не было, а Лесник что-то перепутал спьяну, и даже если бы онпроговорился – даже тогда Кирилл остался бы на свободе.

Что же получается – он зря его убил?! Он так и спросил, аони заржали – все, кроме одного, молодого и бледного, который не заржал, асмотрел так, как будто ему немного жалко Кирилла. Кирилл почувствовал это испросил у бледного, что же теперь с ним будет. Он, кажется, даже немногозаплакал в тот момент, потому что ему стало страшно. А бледный пожал плечами ипотом сказал, что ему, Кириллу Балукову, дадут срок, а какой – решит суд.

Но ведь это неправильно! Он не знал, что за то, что он делалвозле бани, его никто бы не посадил! Они же должны понимать, что Кирилл незнал, и убил Лесника только поэтому! А они смеялись, называли его придурком испрашивали, зачем он убил тетку, которая жила по соседству. Говорили ему, какойон идиот, и спрашивали, зачем Кирилл положил топор в мешок. Сказали, что натопоре остались отпечатки пальцев, потому что он был в пакете, и вода в пакетне затекла. И в конце концов, когда он закричал на них всех, его увели изкабинета и оставили здесь, в камере, в которой пахнет хлоркой, и теперь он могтолько раскачиваться из стороны в сторону и тихо объяснять кому-тонеизвестному, что он не знал о том, что его не отправят на Зону за то, что онделал у бани. В том-то все и дело! Произошла ошибка, глупая ошибка! Не можетбыть, чтобы его посадили за ошибку!!!