Темная сторона души - Елена Михалкова

Алексей медленно тянул на себя то, что зацепили грабли, ивот на черной поверхности пруда показалось что-то красно-белое.

– Фигня, – подал голос Валера, успевшийнаклониться и рассмотреть предмет, – пакет какой-то. В смысле, не пакет, амешок.

– Какой еще мешок? – Мазаев вышел из тени и подошелвплотную к зарослям камыша на краю пруда, не обращая внимания на то, что новыеботинки пачкаются в липкой грязи.

– Какой-какой… Плотный, полиэтиленовый. Внутри чего-тоесть. Тяжелый.

– Значитца, опять облом, – пробормотал себе поднос опер на берегу. – Топор в мешок всяко класть бы не стали.

– Он завязанный! – крикнул Алексей. – Узлом!

– А внутри-то что? – не выдержал Мазаев. –Развязать можешь?

– Не, он затянут, – после пары попыток откликнулсямолодой опер. – Нож нужен.

Через три минуты лодка пристала к берегу, и плотныйкрасно-белый пакет выкинули на землю. Он и в самом деле был тяжелый.

– Как ты не порвал-то его, Алексей? – удивленнозаметил Василий Андреевич. – В нем килограммов шесть, не меньше.

– Я его случайно за ручки зацепил, потому и непорвался, – объяснил оперативник. – Валерка, где у тебя ножик?

Они сгрудились втроем вокруг мешка, пока Валера пыталсясрезать узел.

– Плотный, сволочь, – пробормотал он,оправдываясь. – Не получается никак.

Наконец он проткнул ножом толстый полиэтилен, взрезал идостал из пакета то, что лежало сверху.

Алексей заржал, а Мазаев отвернулся.

– Хорошие были часы, – покивал ВасилийАндреевич, – жалко, что не ходят.

– Тут еще тарелка разбитая… – Валера доставалосколки и аккуратно складывал рядом с мешком.

– Короче, мусор решили выкинуть, а с мусоропроводомпоблизости не сложилось, – подытожил Алексей и пошел к лодке. –Валер, поехали, нам последний участок нужно обследовать.

Они подошли к берегу и залезли в лодку, тихо матерясь просебя.

– Пятьдесят три года живу, – задумчиво заметилпожилой опер, – а первый раз вижу, чтобы мусор в такой плотный пакетскладывали. Я в таком картошку таскаю с рынка, за раз по десять килограмм. Иничего, не рвется.

Дернувшись, Мазаев быстро подошел к мешку и, широко раскрывего, стал вытаскивать все содержимое. К сломанным часам и осколкам от тарелкиприбавились старый металлический подсвечник, железная трубка и какое-то тряпье.Выбросив тряпки, следователь остановился и машинально вытер руки о чистыеджинсы. На джинсах остались две склизкие полосы. Василий Андреевич крякнул ипокачал головой.

– Эй, вы! – хрипло позвал Мазаевоперативников. – Возвращайтесь обратно.

Алексей и Валера, успевшие отплыть на пару метров,недоуменно переглянулись.

– Чего случилось-то? – не понял Валера.

– Понятых ищите, – хрипловато произнес Мазаев, неотводя глаз от раскрытого пакета.

На дне его, под чугунной сковородой и грязной крышкой откастрюли, виднелся острый край топора.

Маша написала первые две страницы сценария черезпень-колоду, и на третьей дело окончательно встало. Как она ни уговариваласебя, как ни пыталась придумать интересные, неизбитые реплики, раскрывающиетему, в голову лезло только одно – «жара»… В самом доме было прохладно, ноздесь, под крышей мансарды, казалось, застывал даже ветер, влетавший в окно.Сонная пчела залетела внутрь, лениво покружилась вокруг ноутбука и вылетелаобратно.

«Хочу быть пчелой, – подумала Маша. – Забраться вцветок, ковыряться в пыльце…»

Маше представилось, как Вероника, Сергей, Макар и дети идутсейчас через поле, в котором качаются васильки, и ей стало безумно жалко, что втакой прекрасный день она решила остаться дома. «Все равно ведь не работается…»– мысленно заныла она, обдумывая, не бросить ли все и не отправиться ли следомза всей компанией. Но тут же вспомнила лицо редактора, строго напоминающего отом, сколько сценариев нужно для передачи на лето, и поняла, что компания икупание в озере откладываются. Работать так работать.

Но Машин мозг, плавящийся от жары, считал иначе. Онподсовывал видения озер, морей, огромных океанов, в которых плескались киты,пуская вверх фонтаны всего, чего угодно, но только не сценариев. Машапостаралась представить мышку и зайчика, но и они прыгали в воду, поднимаябрызги. Перед ее мысленным взглядом возник ежик в спортивной майке и шортах,стремительно плывущий под водой. Колючки у него колыхались, как водоросли, азубастой пастью ежик стремительно ухватывал мелких рыбок, не успевшихпроскользнуть мимо. «Господи, бред какой…»

Она открыла глаза, и видение с подводным ежиком исчезло.Зато Маша почувствовала, что ее знобит. Спустилась вниз, достала из Вероникинойаптечки градусник и сунула под мышку. Поднялась обратно в мансарду и, прижимаяк себе руку, уставилась на экран, где обрывалась незаконченная строчка.

Минут десять думала, как закончить предложение. Потомспохватилась, вытащила градусник и охнула, разглядывая ртутный столбиктермометра. Тридцать восемь и три! Замечательно. Вот и поработала…

– Как же я умудрилась заболеть в такую жару? –спросила она сама себя.

Стало окончательно ясно, что сегодня сценарий не будетдописан. Голова отяжелела, озноб не прекращался. Выключив компьютер, Машарешила спуститься вниз и сделать горячий чай, а заодно принять что-нибудьпротивопростудное. Но, подойдя к двери, она вдруг почувствовала такую слабость,что сразу передумала, залезла в кровать, под теплое одеяло, и облегченнозакрыла глаза.

Ее начал накрывать спасительный сон, с которым она бороласьпоследние полчаса. Перед глазами мелькали смутные образы, непонятные существа,в которых она угадывала героев передачи, для которой писала сценарии. Покомнате прошел, стараясь ступать неслышно, молодой динозавр. «Значит,температура растет», – мелькнуло в голове, и это была последняя здравая мысль,пришедшая Маше в голову, – она погрузилась в глубокий сон.

Сначала легкий, странный – ей снилась студия, в которойделалась передача, и во сне актеры были такими, как всегда, но одной из куколза столом оказалась Юлия Михайловна, и это было не очень приятно. Во сне Машапыталась убедить мать Вероники уйти, но Ледянина отрицательно качала головой исмеялась хрипловатым смехом. Из-за ее шеи торчала рука актера, управлявшего ею,но Маша никак не могла разобрать, как ни старалась, кто же озвучивает ЮлиюМихайловну.

От попытки понять это она проснулась на секунду, помоталаголовой, прогоняя сонную хмарь, но тотчас же уснула опять. Второй сон былсветлым, спокойным – будто она сидит на берегу пруда и болтает ногами впрозрачной желтоватой воде. Кто-то пытался дойти к ней из-за леса, но никак немог, потому что заблудился – в точности так же, как однажды она сама с Костей.