И сядет солнце на Востоке - Кристина Ли

её, я решила, что смотрю на настоящий пожар, или того хуже вообще уже не знаю, чего ждать дальше.

Мои глаза буквально прикипели к фигуре полуголого по пояс Всеслава. Мужлан стоял на огромном плоту, горевшем в огне со всех сторон точно так же как наши лодки. Мужчина находился перед деревянным столбом на возвышении, и в языках пламени, перекинув через плечо пять канатов, тянул нас к плоту сам. Грубые веревки конструкция за его спиной тушила, пропуская через свое колесо, как мельница воду.

Он тащил нас рывками, упираясь левой ногой в столб, а правую выставив вперёд. От этой картины, по моей спине пробежал озноб, а из горла вырвался настоящий выдох удивления, смешанного с каким-то дурацким восхищением. Однако расстояние сокращалось, а следуя логике того что происходило, наше число меньше не становилось, даже учитывая, что мой канат полыхал знатно.

Закрыв глаза, опять услышала гортанный мужской рык, который заглушал пение и бой барабанов, потому что этот проклятый звук действовал не меня, как катализатор. От него по телу проходила волна возбуждения и я понимала ещё явственнее, что мне начал нравиться папаня, стоявший фактически посреди горящего плота и продолжающий тянуть лодки к себе. Настолько понравился, что опять открыв глаза, я смотрела только на фигуру Всеслава, всё так же тянущую канаты рывками, и выдыхающую с тяжким рыком. Видимо это не так просто тащить на своем горбе пять девиц, даже если ты ростом под два метра и очень мускулистый.

Посмотрев на канаты остальных девушек, и уже ожидая, что же будет, если Всеслав дотянет к плоту все пять лодок, заметила, как затрещал и начал рваться сгоревший насквозь канат персидской принцессы. К слову по выражению лица Зухлии стало понятно, что принцесса уже и не рада была, что попала сюда. Веревка лопнула и разорвалась, оставив лодку девушки позади, а принцесса только облегчённо выдохнула.

Следом за ней тоже самое произошло и с канатом лодки Анны. Девушка просто послала воздушный поцелуй Всеславу, который ухмыльнулся ей и потянул канаты с удвоенной силой, чем вызвал лично у меня такую дрожь, что я буквально вцепилась в поручень, смотря на свой канат и молясь, чтобы он наконец сгорел. Однако следом за Анной, наш строй покинула именно Ольга. Её гортанный вопль, заставил улыбнуться уже меня. Я наслаждалась выражением на лице твари, потому что оно выглядело как зеркальное отражение её нутра.

Повернув голову к Миневре, мы с девушкой встретились взглядами буквально в десяти метрах от горящего плота. Она осмотрела мой канат, и быстро перевела взгляд на Всеслава, продолжающего тянуть нас уже не прикладывая таких усилий.

Барабаны забили громче, а звуки пения нарастали, как только мы остались с ней вдвоем перед мужланом. Девушка смотрела на мой канат, потом на меня, и явно не понимала, что происходит, как и я.

Ведь я хорошо видела, что этот чертов трос, прикрепленный к моей лодке вообще не поддается огню, а только трещит, откидывая искры в стороны. Тогда как канат Миневры почти прогорел, и каждый рывок Всеслава, натягивая его жгуты, норовит порвать трос быстрее, чем прогорит мой.

— Арысь!!!! — я зарычала, однако ответа так и не последовало даже после того, как я в ужасе наблюдала за последними потугами каната скандинавской принцессы. Он не выдержал, прогорев и разорвавшись за несколько метров от плота.

— Какого черта?! — злым и почти убийственным взглядом я буквально прошила Всеслава насквозь.

Однако мужчина только стоял на возвышении у столба и держал оставшийся канат, спокойно осматривая мою фигуру очень пристально. Точно так же как на ристалище парой минут ранее.

Откинув остатки троса Миневры, мужлан приковал взгляд к себе, лишь тем, как выпрямился во весь рост, и одним взмахом отцепил от конструкции за спиной мой трос, сматывая его на руку.

— Какого… — лодка остановилась, пока я смотрела, как Всеслав медленно откидывает конец веревки, который намотал, и смотрит только на меня.

А мне не то, что страшно, я понять не могу своего состояния. С одной стороны внутри всё горит от того, что я вижу пред собой, потому что эта картина настолько дикая и первобытная, что пробуждает все инстинкты в голове разом. Потому и молчу, лишь крепче хватаясь за поручень, когда Всеслав делает новый рывок троса на себя, спускаясь по ступеням с возвышения, которое продолжает гореть за его спиной в огне.

Лодка плывет, а я слежу только за мужской фигурой, которая среди языков пламени спускается вниз и наконец начинает тянуть канат быстрее, наплевав на то, что он продолжает гореть. Всеслав словно не чувствует, что в его руках горящий трос, а смотрит только на меня, делая несколько последних рывков.

Словно в тумане замечаю, как корма лодки соприкасается с краем плота, а трос летит в воду, мимо меня, когда сама я стою перед мужчиной. Всеслав возвышается надо мной, как тот самый камень. За его спиной ревёт пламя, отбрасывая тень мужчины прямо на меня. В этом свете его черты лица особенно заостряются, и я чувствую, как гортань скручивает опять. И не только от страха и злобы, но и от желания, которое растет с такой силой, с какой взгляд Всеслава будто пробирается мне под кожу.

— Этого не должно было произойти… — шепчу убитым голосом, и смотрю в светящиеся лунным светом, словно волчьи глаза опять.

— Нет… Я должна… Мне надо всего лишь самой догрести до берега! — начинаю нести какую-то чушь, понимая, что вот сейчас настал тот момент, от которого невозможно ни сбежать, ни скрыться.

— Дай руку! — звучит уверенный, но почему-то уже не такой холодный голос, а одна нога мужчины становится на борт моей лодки.

Я вижу только, как крепкая рука хватает мою и тянет рывком на себя, вынуждая упасть прямо в руки Всеслава. Момента мне хватает, чтобы понять, что я стою в обнимку с мужчиной, который дотащил меня и лодку до этого ненормального сооружения, которое скоро тлеть начнет и под воду пойдет, а всё о чем я думаю в этот момент…

— Ты горячий… — убито шепчу и прикасаюсь совершенно нагло к его груди, расширив глаза от шока, — Как печка! Почти такой же как…

— А ты холодная… — слышу хриплый шепот над головой, пока ощупываю мышцы на широкой груди, понимая что делаю это лишь потому что руки так и тянутся к телу мужчины.

Однако понимание бьёт по голове настолько явно, что я замираю в его руках, а меня пробирает крупная дрожь. Поднимаю лицо и смотрю с таким ужасом в