День гнева - Чингиз Абдуллаев

— Интересно, каким я бываю всегда? — спросил он,зажмурившись и высунув голову из-под душа, чтобы слышать ее. Дверь в ванную небыла закрыта.

— Более раскованным, — ответила Елена. — А вчера у тебя дажеголос был напряженным.

— Возможно. — Дронго никогда не рассказывал о своих победахнад женщинами, считал, что это не по-мужски.

— Она к тебе пришла? — Лена знала его лучше, чем емуказалось.

— Не помню, — крикнул он. Врать не имело смысла, говоритьправду он не хотел.

— Знаешь, когда медики тебя увозили, она сильно переживала.Девочка влюбилась.

Он подставил лицо под душ.

— Впрочем, неудивительно, — продолжала Елена, выходя изкабинета, — сначала ты вытащил ее из-под колес автомобиля, потом устроилэффектный забег с бомбой в руках. Я бы на ее месте втюрилась без памяти. Или тыс ней больше не встречался?

Он усмехнулся и крикнул:

— Забыла, сколько мне лет?

Она была уже у дверей ванной и, прежде чем зайти в комнату,громко сказала:

— В последнее время ты то и дело говоришь о своем возрасте.Это становится неприличным. Ты мужчина в расцвете сил. Зачем строить из себястарика?

— У меня душа старика, — ответил он, — впрочем, ты права,это действительно глупо.

— Так встречался ты с ней или нет? — Он подумал, что это непросто любопытство, а что-то более серьезное. Она открыла дверь ванной и теперьсмотрела на него из коридора.

— Надеюсь, ты не ревнуешь? — спросил он.

— Ты похудел, — сказала она и добавила: — Нет, не ревную,просто хочется знать, что я потеряла.

— Ты ничего не потеряла, — ответил он, повернув к нейголову, — и давай не будем больше об этом. Впереди у нас еще один трудный день.

— Как плечо? Не болит? — спросила она. Она была в темныхбрюках и цветной блузке — успела заехать домой переодеться. Вокруг шеи —цветной шарф.

— Постараюсь сегодня забыть о плече. — Ему было неловко, чтоона смотрит на него. Но он ничего не сказал, боясь обидеть ее.

— Я бы тебя сегодня не допускала к работе, — заявила она.

— Хорошо, что это решаешь не ты.

— Прекрати! — резко прервала его Лена. — Ты вчераперевыполнил норму.

— Какой на сегодня график? — Он взял полотенце и сталвытираться.

— В десять у Полетаева совещание в министерстве, вдвенадцать он должен быть в Белом доме на заседании правительства. В четыре —на открытии конференции в Центре международной торговли, — перечисляла Лена, несводя с него взгляда. Он убрал полотенце, накинул халат, подошел к ней.

— Все? — спросил он.

— Нет, не все. В девятнадцать он ужинает с американскимпослом. Тот настаивает на встрече перед завтрашним выступлением нашего друга.

— Отменить ужин нельзя?

— Боюсь, уже нет. Он вне программы, по требованиюамериканцев. Ты же понимаешь, что они основной донор Международного валютногофонда и без их денег правительству не обойтись.

— Ты выпустишь меня из ванной или оставишь здесь на весь день?

— Выходи, — она посторонилась. — Ты с ней спал? — спросилаЛена.

— Что, действительно ревнуешь?

— У тебя осталось разрешение на ношение оружия? — в своюочередь спросила она, как делала это обычно, когда не хотела отвечать навопрос.

— Осталось, — ответил он.

— Возьми его с собой, — сказала Лена и, дав ему несколькосекунд, чтобы переварить сказанное, добавила: — Это приказ полковника Руднева.Мы ожидаем удара в любой момент. Сегодня последний день, — напомнила она, —завтра выступление Полетаева в парламенте.

— Я все помню, — нахмурился Дронго, — ты приехала за мной,верно?

— Да, Руднев приказал, чтобы мы с тобой были в министерствев десять ноль-ноль. Скажи, ты переспал с ней, чтобы сделать мне больно? За то,что я вчера тебе отказала?

— Ты становишься мнительной.

Он подошел, попытался коснуться ее, но она резко мотнулаголовой:

— Не нужно. Лучше не говорить об этом. Я, кажется,неправильно себя вела. Ты оденешься или так и будешь ходить в халате?

«Трудно понять логику женщины», — подумал Дронго и молчапошел одеваться.

— Я буду теперь называть тебя «графом», — с вызовом крикнулавслед ему Лена.

Он не ответил. Когда, одевшись, вышел из комнаты, она всееще стояла в коридоре.

— Извини, я сама не знаю, что говорю.

— Ничего, — улыбнулся он, — я, кажется, понимаю, почему тытак нервничаешь.

— Давай чаю попьем. — Она прошла на кухню, включилаэлектрический чайник.

Он вошел следом.

— Только ничего не говори, — сказала она, не оборачиваясь. —Если ты думаешь, что это из-за тебя, сильно ошибаешься.

— Я знаю, что не из-за меня, — ответил Дронго, — и всепонимаю.

— Что ты понимаешь? — Она все еще стояла к нему спиной, нерешаясь повернуться и посмотреть в глаза.

— Вы были знакомы, я хочу сказать, ты была раньше знакома сполковником Виктором Слепневым? — тихо спросил Дронго.

Ее рука, державшая чашку, замерла. Елена вся натянулась,словно струна. Молчание длилось недолго.

— Да, — ответила она с вызовом, повернувшись наконец кДронго, — мы были знакомы. Этого факта достаточно или хочешь еще что-нибудьзнать?

— Вы были близки?

— Это не то, что ты думаешь, — усмехнулась Елена, — теперь,кажется, ты стал ревновать.

Он промолчал. Знал, чем она занималась раньше, и понимал,что лучше не спрашивать. Тем более что на ответ не приходилось рассчитывать.

— Извини, — сказала она, успокаиваясь, — меня постоянночто-то нервирует. Говорят, женщины в моем возрасте начинают тихо сходить с ума.

— Теперь ты говоришь о возрасте? — улыбнулся Дронго. —Странный у нас с тобой получается разговор.

— Все. — Она взглянула на часы. — У нас не так многовремени. Машина внизу. Считай, что никакого разговора не было. Договорились?

На этот раз он приехал звонить за три квартала от дома, гденаходился. Набрал номер мобильного телефона Скороденко, и тот сразу ответил,будто ждал этого звонка.