День гнева - Чингиз Абдуллаев

— Все в порядке, — сообщил Скороденко, — я уже далпоручение. Так что не дергайся. Деньги будут в твоем австрийском банке толькочерез несколько часов. Сам понимаешь, разница во времени. У них еще не началсярабочий день.

— Ясно. Значит, позвоню через три часа, — ответил Слепнев.

— Подожди, — крикнул генерал, — не клади трубку, ты ничегомне не сказал. Когда? Сегодня или завтра?

— А это уже мое дело, пенсионер, — ответил Слепнев, — когданадо, тогда и сделаю.

— Он не должен выступить, — напомнил Скороденко.

— Помню. Будь здоров, пенсионер. — Полковник положил трубку,вышел из будки и сел в машину.

— Давай домой, — приказал он Семену, — дел у нас сегодняполно. Нужно еще многое подготовить.

Семен был долговязым, с непропорционально длинным лицом идлинными руками. Он познакомился с Харчиковым еще в колонии и с тех пор верноему служил. Пока они ехали к дому Арнольда Григорьевича, Скороденко направлялсяна встречу с человеком, с которым ему меньше всего хотелось встречаться. Наэтот раз он сменил свой шикарный «Мерседес» на обычную «Волгу», чтобы непривлекать к себе внимания. Водитель повернул во двор одного из старых домов напрежней окраине, давно ставшей центром, и следом за их «Волгой» во двор въехалаеще одна.

Из нее выскочили уже знакомые генералу два парня, сам онтоже вышел из машины и пересел в ту, что подъехала.

— Вы опять нас подвели, генерал, — мрачно сказал вместоприветствия сидевший в автомобиле. — Не слишком ли много неудач, генерал? Илиэто роковые совпадения?

— Мы делаем все, что можем, — растерянно ответил Скороденко.— Сначала доверились этому Слепневу, потом решили сами выполнить задачу. Ксожалению, вчера в Лондоне сорвалось по не зависящим от нас причинам. Егокто-то успел предупредить и эвакуировать.

— Меня это не интересует. Мы, кажется, договорились, что этоваши проблемы.

— Да, — упавшим голосом сказал Скороденко, — но в любомслучае вы должны знать о наших трудностях.

— Я начинаю жалеть, что связался с вами, генерал, — злозаметил собеседник. — Мне казалось, вы хотите реабилитировать себя, заставитьнас всех поверить в вас как в настоящего профессионала. А тут провал запровалом. И нет времени, чтобы вас кем-нибудь заменить.

— Мы все сделаем, — сказал Скороденко. — Вот счет вавстрийском банке, надо на него перевести деньги.

— Вы еще ничего не сделали. О каких деньгах идет речь?

— Слепнев настаивает на таком варианте. Опасается, что егообманут. Если деньги сегодня будут переведены в австрийский банк, он обещаетрешить все наши проблемы до завтрашнего дня.

— А если он заберет деньги и сбежит?

— Нет. Он предложил вариант для нашей страховки. Мыпереводим деньги с указанием разблокировать их после двух часов дня. Сообщаемему код и номер счета. Если все пройдет как надо, он сможет забрать свои деньгизавтра после двух часов. В противном случае отзываем деньги через неделю.

— Если он такой предусмотрительный, почему сорвались все егопопытки?

— У него была только одна попытка, — напомнил Скороденко, —и по большому счету она удалась. Не хочу его оправдывать, но машина нашегообъекта была взорвана. По нелепой случайности в ней не оказалось хозяина.

— Если он промажет, тоже будет нелепая случайность? —спросил собеседник. — А как вы объясните ошеломляющий провал в Лондоне? Всегазеты сегодня об этом пишут. Сотрясание воздуха. Может, там вместо бомбы былкамуфляж?

— Я пока не знаю подробностей, — виновато ответилСкороденко. — Но это был стопроцентный вариант. Она прилетит через час, и, ядумаю, мы все узнаем.

— Вы будете ждать, пока Слепнев получит деньги? — насмешливоспросил приехавший.

— Мы постараемся его опередить, — пообещал Скороденко.

— В общем, как хотите. Деньги мы переведем. Но учтите, этоуже третья неудача. Если до вечера вы ничего не сделаете, завтра я прекращаю свами все дела. Тогда нам придется рассчитывать только на вашего полковника. Досвидания, генерал.

Скороденко уже взялся за ручку дверцы, чтобы вылезти измашины, когда собеседник напомнил:

— Если провалите операцию, можете забыть о своемвозвращении, генерал. С завтрашнего дня станете пожизненным пенсионером.

Скороденко вздрогнул и, взглянув на собеседника, понял, чтовсе его разговоры прослушивались. Как только он вылез из автомобиля,заждавшиеся снаружи парни быстро сели в него, и автомобиль выехал со двора.Генерал на ватных ногах пошел к своей «Волге».

«К чертовой матери, — зло подумал он, — пусть слушают. Пустьделают что хотят».

Он достал из кармана телефон, набрал номер и заорал:

— Родион, собери всех наших. Всех, кого сможешь. Не будемждать, пока этот ублюдок что-нибудь предпримет. Ты меня понял?

— Стилягу позвать? — спросил Родион Александрович.Скороденко молчал. — Позвать?

— Не нужно, — ответил генерал, — скажи, что я разрешил емудействовать по своему усмотрению. И чтобы наш друг не добрался до Австрии. Еслидаже все будет в порядке. Ты меня понял?

«Пусть слышат, — с ненавистью подумал Скороденко, — пустьзнают, что я приговорил этого сукина сына. А деньги он все равно не получит. Низа что не получит».

Он сидел, склонившись над папкой, выданной ему по личномууказанию директора ФСБ. Несмотря на его звание и многолетнюю безупречнуюслужбу, на допуск к особо секретным документам, на крайнюю необходимость длядела изучить досье Слепнева, Корниенко выдали только половину материалов,остальные были изъяты из папки офицером, который ее принес. Офицер отдал папкуи сел напротив Корниенко, к немалому удивлению полковника. Он хорошо знал, чтокомнаты, где можно ознакомиться с разного рода документами, оборудованы скрытымивидеокамерами. Но досье Слепнева, даже в усеченном виде, наверное, представлялотакую ценность, что к Корниенко приставили еще и офицера.

Офицер внимательно следил за полковником, словно опасаясь,как бы тот не украл или не уничтожил какой-нибудь документ. По мере того какКорниенко просматривал бумаги, раздражение его все росло. Все важное из досьебыло изъято. Все связи «ликвидатора» либо замазаны, либо вытащены из папки.Данные о произведенных за рубежом операциях хранились в особом фонде, и их могзатребовать только директор ФСБ, для себя лично, и обязательно в формеписьменного запроса.

Приехав в управление в два часа ночи, директор собралсовещание у себя в кабинете. Он не кричал, не ругался, не злился, выгляделпостаревшим, настолько потрясло его случившееся. Никто не простит ему гибельтрех офицеров ФСБ. Газеты раздуют грандиозный скандал. Судьба его теперьрешена. Отставка обеспечена независимо от того, выступит Полетаев в Думе или невыступит.