Божья девушка по вызову - Карла ван Рэй

Я занималась проституцией лишь год – возможно, лучше уйти сейчас, пока я еще получала от работы удовольствие. Решив в одночасье окончить свой вольный образ жизни я в течение выходных продала мебель, отключила телефон и исчезла, не сообщив об этом никому из своих клиентов, – о таком проявлении невежливости я позже жалела, но тогда подобная скрытность казалась необходимой. За один день я превратилась из проститутки, обслуживающей кучу клиентов, в исполненную своего долга домохозяйку. Каролина и я с грустью попрощались с Кел– ли и Джимми, но Каролина была очень рада вновь встретиться со своим папой. Ее счастье радовало меня больше всего.

Должно быть, Джеймс полагал, что покорил, наконец, свою несговорчивую жену, но, увы, бедняга ошибался. После года жизни врозь у нас возникли странные отношения. Теперь, когда я имела опыт общения с другими мужчинами, мне требовался кто-то сильнее меня во всех смыслах. Я уважала Джеймса за его целеустремленность в деле моего возвращения, но причина этого возвращения крылась в том, что я хотела быть хорошей женой и матерью, а не в любви к бывшему мужу.

ХЭЛ БЫЛ высоким, крепким, красивым мужчиной. Тихий, но веселый, он умел приводить друзей в восторг оригинальными каламбурами и остротами. Его большую круглую голову покрывали тонкие, светлые волосы, зачесанные на одну сторону. Умный и внимательный, он обладал чувствительной и глубокой душой. Когда-то он увлекался сайентологией, но разочаровался в ней, когда понял, что его попросту использовали.

Хэл водил машину, как пилотируют самолет, – в своих маневрах он был настолько точен и педантично трезв, что часто нагонял страх на других водителей. Он жил с матерью, эмигрировав в Перт из Эстонии в тот же год, когда моя семья устроилась в Мельбурне. На момент нашей встречи он все еще был девственником.

Хэл не ухаживал за мной из уважения к своему другу Джеймсу, так что, судя по всему, это я его совратила. Именно я отправилась к нему в гости, и мы пустились рассуждать на такие глубокие темы, как метафизика. Я была потрясена интеллектом Хэла. Мне нравился его прекрасный литературный вкус (научная фантастика и метафизика) и любовь к мягкой, успокаивающей музыке. Что он находил во мне? Страсть, чересчур лестную для застенчивого девственника, чтобы ей сопротивляться?

Сейчас мне кажется, что мы влюбились друг в друга наперекор нашим предыдущим жизням, стремясь к разрешению проблем прошлого. Несколько событий в течение последующих лет открыли мне возможность реинкарнации, и я поняла, как и почему переплетаются человеческие жизни.

Не прошло и двух недель, как я по уши влюбилась в Хэла. Однажды утром я рассказала об этом Джеймсу, когда мы лежали в постели. «Я должна тебя оставить. Я хочу быть с Хэлом». Джеймс с характерной для себя мягкостью не злился. Впрочем, он вынужден был отвернуться, и я видела, что принять эту новость ему тяжело.

Сердце Джеймса снова оказалось разбито. Но ради Каролины мы целых два года жили вместе в одном доме. Джеймс и Хэл были добрыми, щедрыми людьми, и мы могли сохранять дружеские отношения. Позже я узнала, что Хэлу было сложно примириться с такой ситуацией, и он уже собирался уходить, пока я не приняла решение быть только с ним.

В 1975 ГОДУ в нашей большой семье появилась Виктория, дочь Хэла, родившаяся, когда Каролине было три года. Утром перед родами я проснулась рано, чтобы успеть подготовиться. Я собрала одежду, косметику, а потом разбудила Хэла. На этот раз мне хотелось все сделать правильно. Я организовала присутствие Хэла при родах, а ребенок должен был все время находиться рядом со мной.

Врач-акушер не собиралась выполнять эти обещания, однако мои громкие протесты вынудили ее передумать. Тем не менее, когда я заснула, она унесла Викторию прочь, уж не знаю почему – в ту неделю она оказалась единственным ребенком, родившимся в больнице Уорвик.

Я была в гневе и тревоге, но ничего не могла поделать. «Она плакала ночью?» – каждое утро спрашивала я. «Нет», – неизменно отвечали мне. Было ли это правдой? Кто знает. У меня скапливалась слишком много молока, отчего грудь сильно болела. Одна из медсестер проявила доброту. Она объяснила, что грудь надо массировать, и показала, как это делается. С облегчением я ощутила, как добрые руки прогоняют боль прочь. Мы обе вздрогнули, услышав строгий, пронзительный окрик акушера: «Сестра, вернитесь к своей работе и оставьте ее!» Смущенная медсестра заторопилась прочь.

Я покинула больницу, как только смогла это сделать. Дома я вновь окунулась в радости материнства. У меня хорошо получалось ладить с новорожденными, но я не была такой терпеливой и внимательной, когда они становились старше и требовали отдачи больших усилий.

МЫ С ХЭЛОМ сняли дом в Эшфилде, и он решил взять отпуск, чтобы навестить свою мать в Перте и провести некоторое время со старыми друзьями. Он прижал меня к широкой груди, и мы тепло попрощались. Хэл отлично подходил мне по росту: люди, видевшие нас вместе, говорили, что в нас обоих есть что– то правильное. Хэл внимательно посмотрел мне в глаза. Я не увижу его целых две недели. Он опустил руку в карман брюк и, к моему величайшему изумлению, достал презерватив и протянул мне.

Я посмотрела на Хэла округлившимися глазами: это еще что? Я всегда была ему верна. «Ты думаешь, я пущусь во все тяжкие, потому что ты на время уезжаешь?» – скептично произнесла я.

Хэл хмыкнул, его широкие плечи чуть вздрогнули. «На всякий случай», – загадочно произнес он.

Это было нечто вроде испытания? Тогда такая мысль даже не пришла мне в голову. Я решила, что он не хочет, чтобы я чувствовала себя одинокой, пока его не будет рядом. У нас обоих было либеральное мышление: к примеру, мы были членами клуба нудистов «Саншайн» и регулярно выезжали с ним на выходные, беря с собой Викторию. Наш отдых был полон невинных развлечений детей и взрослых.

Тем не менее я никак не ожидала, что через неделю окажусь в постели с едва знакомым парнем. Я его не искала – хищником оказался он, друг моей подруги, интересовавшийся лишь тем, чтобы обаять, завоевать и бросить. Он был чрезвычайно вежлив, что отличало его от всех мужчин, с которыми я была прежде близка. В восторженных тонах я написала Хэлу о нашей встрече, поблагодарив за презерватив. Он ведь действительно пригодился!

Хэл был глубоко ранен. В кратком письме он писал о своем полнейшем разочаровании. Я смутилась, но теперь думаю, что удивляться не стоило. Я решила более осторожно обходиться с чувствами Хэла и держаться подальше от других мужчин.

Правда, я не принимала в расчет Билла, еще одного нудиста, желавшего, чтобы я признала существование между нами особой связи. И она действительно была. Биллу нравилась моя необыкновенная элегантность, а я восхищалась его галантностью. У нашего взаимного влечения было множество тонких аспектов. Я наслаждалась этим притяжением, но не понимала, почему оно не может оставаться нефизическим. Билл был старше, выше и умнее меня, к тому же женат – и счастлив в браке.

Во время одной из встреч мы с Биллом живо обсуждали политику, его любимую тему. Я вышла его проводить, и тут он внезапно взял ситуацию в свои руки. Прижав меня к стене коридора, он заглянул мне в глаза, а его руки подняли мою юбку и стянули трусы. Именно его ясное намерение, отсутствие агрессии и эгоистической похоти удержало меня от сопротивления. Мягкие серые глаза излучали нежность, лицо было добрым, а на волнистые волосы падал свет, окружая их нимбом. Он вошел в меня, когда мы оба стояли. Я преисполнилась внезапного блаженства и вцепилась в него. Откуда он узнал, что я не откажу ему? Это доказывало, что истинная любовь существует и над ней не властна никакая мораль.