Тревожные люди - Фредрик Бакман

Рогер, Юлия и Ру склонили головы набок так, что ударились друг о друга.

– Какую… другую квартиру? – поинтересовался Рогер.

Риелтор фыркнула с досады, что проговорилась.

– Квартиру напротив, по ту сторону лифта. Я еще не вывесила объявление у нас на сайте, потому что каждый хороший риелтор знает, что если продавать две соседние квартиры, то снизишь цены на обе. Квартира напротив выглядит точно так же, как эта, только гардеробная там немного меньше, но по непонятной причине там лучше ловится сеть, а люди сегодня на этом зациклены. Там жила пара, которая собралась разводиться, они так ругались у нас в офисе, всю мебель вывезли из квартиры, осталась только соковыжималка. Насколько я поняла, никто из них не хотел ее забирать, потому что она была такого цвета, который…

Риелтор продолжала тарахтеть, но ее уже никто не слушал. Рогер и Юлия переглянулись, затем посмотрели на женщину-грабителя, а потом на риелтора.

– Погодите, так вы собираетесь продать квартиру напротив? По ту сторону лифта? И там… никто не живет? – переспросила Юлия.

Риелторша умолкла и закивала. Юлия посмотрела на грабителя, и обе поняли, что мыслят в одном направлении.

– У вас есть ключи от этой квартиры? – с надеждой спросила Юлия, убежденная в том, что у истории будет хороший конец.

Но риелтор посмотрела на Юлию с недоумением, как будто та сказала какую-то глупость.

– Откуда у меня ключи? Я буду продавать эту квартиру через две недели. Я что, по-вашему, ношу с собой ключи от всех квартир? Вы за кого меня принимаете?

Рогер вздохнул. Юлия вздохнула еще печальнее. У женщины с пистолетом перехватило дыхание – последняя надежда пропала.

– Когда-то у меня был роман! – радостно возвестила Эстель в другом конце квартиры, потому что нашла на кухне еще одну бутылку вина.

– Не сейчас, Эстель, – попыталась остановить ее Юлия, но старая женщина упрямо продолжала. Она была немного пьяна, что и говорить, давали себя знать возлияния в гардеробной.

– Когда-то у меня был роман! – повторила она, глядя в глаза женщине, которая не знала, куда деваться в ожидании подробностей, которые могли последовать за этим многообещающим началом. Покачнувшись с бутылкой в руке, Эстель продолжала: – Мы оба любили книги, в отличие от моего мужа. Кнут любил музыку. Тоже неплохо, но это разные вещи, правда? Как по-твоему?

Женщина вежливо кивнула:

– Я тоже люблю книги.

– По тебе заметно! Ты же явно из тех, кто понимает: людям нужны сказки, а не просто истории! Знаешь, я с самого начала это поняла. По тебе все было видно: в руках пистолет, сама заварила эту кашу, но с кем не случалось? Все увлеченные люди иногда делают глупости! У меня был роман, – Кнут ничего не знал, – с мужчиной, который любил книги так же, как любила их я. Всякий раз, когда я читаю, я думаю о них обоих, этот мужчина дал мне ключ от своей квартиры, и я никогда не рассказывала Кнуту, что сохранила этот ключ.

– Эстель, пожалуйста, мы должны… – попыталась перебить ее Юлия, но Эстель не обращала внимания. Она провела рукой по книжной полке. В один из последних разов сосед дал ей очень толстую книгу, написанную мужчиной. Он подчеркнул в ней одну-единственную фразу: «Пока мы не любим, мы спим». В ответ Эстель дала ему свою книгу, написанную женщиной. Книга была не такой толстой – писательнице понадобилось гораздо меньше места, чтобы высказать то, о чем она думает. Почти в самом начале Эстель подчеркнула одну фразу: «Любовь – это когда я рада, что ты есть».

Эстель слегка поглаживала пальцами корешки книг – было не похоже, что она что-то ищет. Наконец ее пальцы остановились на одной из них в середине полки, и пальцы, казалось, застряли. Книга выскочила и упала на пол, открывшись на нужном месте – между страницами лежал ключ, который, звякнув, вывалился на пол.

Грудь Эстель взволнованно вздымалась от опьянения, голос не слушался, но взгляд оставался кристально ясным.

– Когда Кнут заболел, мы переписали квартиру на дочь. Я думала, что она, возможно, захочет переехать сюда вместе с детьми, – глупая мысль, но все-таки. Они не хотели тут жить. У них была своя жизнь в своем доме. Так я и осталась здесь одна… сами видите… для меня эта квартира слишком большая. Для одного человека эта квартира не подходит. В конце концов дочь сказала, что ее надо продать, а мне купить квартиру поменьше, с которой проще управиться. Наверное, она думала, что так проще управиться со мной. Она звонила разным агентам, и все они говорили, что под Новый год никто не устраивает показы, но я хотела… я подумала, что под праздник было бы неплохо оказаться в приятной компании. Я вышла из дома, когда туда пришла агент, и вернулась, когда начался показ, притворившись покупательницей. Мне хотелось знать, кто будет жить в моей квартире. Для меня это не просто квартира, это мой дом, мне не хотелось, чтобы она досталась тому, кто просто хочет на ней заработать. Я хотела найти людей, которые полюбят ее так, как люблю ее я. Наверное, молодым этого не понять.

И тем не менее все собравшиеся в квартире целиком и полностью поняли, что хотела сказать Эстель. Вот только риелторша закашлялась.

– Значит, я была не первой, кому позвонила ваша дочь?

– Да что вы, конечно нет, она звонила всем, кому только можно, прежде чем нашла вас. Зато видите, как хорошо получилось! – улыбнулась Эстель.

Риелторша отряхнула пыль с пиджака и самооценки.

– Значит, это ключ от… – начала женщина, уставившись на ключ и не в силах поверить.

Эстель кивнула:

– Мой роман. Он жил в квартире напротив, по ту сторону лифта. Он умер там. Когда его квартиру выставили на продажу, я пришла на показ и, стоя рядом с книжной полкой, думала, что если бы я первым встретила его, а не Кнута… Когда ты по-настоящему стар, ты можешь позволить фантазии как следует разгуляться. И вот квартиру купила юная пара. Они так и не поменяли замок в двери.

Юлия кашлянула, немного обеспокоенно.

– Но… извините, Эстель, откуда вы это знаете?

– Время от времени я… нет, я, конечно, не открываю дверь, я же не вор, но я… иногда я проверяю, подходит ли ключ. И он подходит. Кстати, я совершенно не удивилась, когда узнала, что они собираются развестись, – я часто слышала, как они ругаются, когда курила в гардеробной. У нас хорошая слышимость. Чего они только не говорили друг другу. От таких вещей, скажу вам, даже стокгольмцы смущаются.

Женщина-грабитель поставила книгу на место. Крепко сжала ключ. И, повернувшись к остальным, прошептала:

– Не знаю, что и сказать.

– Не надо ничего говорить. Просто пересиди в той квартире, пока все не кончится. А потом отправляйся домой к своим дочерям, – успокоила ее Эстель.

Когда женщина разжала кулак, ключ плясал у нее на ладони, она не могла унять дрожь.

– У меня нет дома, мне некуда идти. Я не могу заплатить за аренду. И я не могу требовать, чтобы вы лгали ради меня полицейским, когда они будут спрашивать, кто я и знаете ли вы, где я прячусь!