Отпечатки - Джозеф Коннолли

— Мм, — согласилась Мэри-Энн. — Да — хорошая мысль. Пойдем, Бенни, — прогуляемся, ага? Твой па нас найдет, когда будет готов, я так думаю. Идем?

И Бенни, захваченный врасплох, пролепетал сквозь помадку:

— Мм. Тдда. Пшшли. Да.

— Свинтус! — засмеялась Мэри-Энн.

— Ай-яй-яй! — сказал Бочка, предостерегающе размахивая деревянной ложкой. — Поосторожнее с ней, Бенни, я тебе говорю, парень. Она уже ведет себя как твоя жена.

— Бочка! — радостно заверещала Мэри-Энн, ловко запихивая в карманы целых две шоколадные плитки. — В последний раз предупреждаю! Ну что, Бенни, — пошли?

И Бенни подумал: «Конечно, Мэри-Энн: пошли. Пошли, куда хочешь. Куда скажешь. Потому что это место, без балды, — это место просто суперское».

— Ну, Джейми, — хихикнула Джуди и приподняла концы рождественской гирлянды, не переставая хихикать (ее, думал Джейми, явно что-то ужасно щекочет). — Раз ты спросил, из чего состоит эта замечательная огромная гирлянда, я, к счастью, в силах тебе ответить. Теперь смотри очень внимательно — я буду называть каждую деталь по очереди, да? Постарайся запомнить: утром я первым делом устрою письменную контрольную — не забудь чистый листок.

— О, ради бога, Джуди, давай побыстрее! — загоготал Джейми.

Затылок его покоился в мягкой люльке сплетенных пальцев, а сам он распростерся на диване. Если честно, ему было не слишком интересно: ему совершенно не требовался подробный список, гм — составляющих, если можно так выразиться, этой длинной зеленой штуки (он спросил мимоходом, просто потому — ну да, потому что она была необычной, но главным образом потому, что она, как и он, распростерлась на диване). Но, понимаете, Джуди, она устраивает первоклассное шоу из чего угодно, да? Кабаре. Любой разговор превращался в балаган — а когда она так увлечена, ну, это очень заразно.

— Итак, — сказала она, пристально глядя на него. — Начнем сверху, что это у нас такое… гималайская голубая сосна, да? Это, видишь ли, основной материал гирлянды. Далее, тропические цветы протеи, серебряные завитки, какие-то стеклянные капельки — от старой люстры, наверное, — тонкие белые свечи, как видишь… непросто, кстати, будет установить их все ровно и зажечь, ну да ладно. А это засахаренные груши с палочками корицы, да? Держатся на кизиловых веточках — а вот, видишь? Вот, вот и вот — и дальше? Видишь, Джейми?

— Я вижу, Джуди, — я вижу.

— Отлично. Хорошо. Так вот, это смолистые орехи эвкалипта. Вот что это такое.

— Охо-хо. Конечно. Что ж, а чем еще они могли оказаться?

— Мм. Сарказм. Юношам он, по-моему, не к лицу. Но серьезно, Джейми — она тебе нравится, а? Мне ужасно нравится. И таких у нас целые дюжины. Бог знает, как он находит на все это время.

— Кто? — немало удивился Джейми. — Кто находит время? Я думал…

— О боже, нет, — заторопилась разуверять его Джуди. — Ты решил?.. О нет — это не мое. Это не я сделала. Это Пол. Это все Пол сделал. Я знаю, из чего, потому что он мне рассказал… Я использую только остролист, ягоды и прочую обычную чепуху — а это нечто совсем особенное. Лукас думает, что это гениально. По крайней мере, так Элис говорит. Охотно верю.

— Он просто чудо, наш Пол. Кстати, он заглянет ко мне попозже. Я, гм, — закончил еще одну картину, Джуди. Ну, знаешь — маленькую вещицу.

Джуди хлопнула в ладоши: привычный, испытанный жест (у Джейми уже зависимость от него) вполне искреннего восхищения.

— О господи, Джейми, я ужасно рада — непременно приду и погляжу. А ты рад? Волнуешься? Она тебе нравится?

— Она… ну — да, я — думаю, она ничего. Вообще-то — когда я сказал, что это маленькая вещица, ну — она совсем не маленькая. Она того же размера, что и предыдущая, если честно. У меня же только эти гигантские холсты. Я имел в виду, что она маленькая в том смысле, что, ну — она просто ни на что не притязает, вот и все. Ах да, кстати, об Элис, знаешь, — она принесла мне еще красной краски как-то вечерком — во вторник, что ли. Я люблю красный, извел уже целые галлоны — а ей, ну — похоже, ей понравилось, понимаешь. Она сказала…

— Бедная Элис… — тоскливо перебила Джуди.

— Гм? Бедная? Почему ты это сказала, Джуди? Почему она бедная?

— О, я не имела… я имела в виду ее рисование, понимаешь? Я хочу сказать, по-моему, она действительно прекрасно рисует — мне нравятся мои попугаи, нравятся мои петунии… но ее ведь особо никто не поощряет, да? Ничего не продала ни разу…

— А, ну да — забавно, что ты это сказала, потому что именно так она, знаешь, — прокомментировала… сказала, когда увидела эту мою новую картину. Я еще не совсем закончил — лежала на полу и так далее, — и Элис сказала: «Ммм, — говорит, — уверена, такие штуки будут продаваться». Вот что она сказала.

— Да. Я как раз об этом. Это у нее на уме.

— Что ж, а вот мне на ум никогда не приходило. В смысле — ну, продавать их. Хотя Пол сказал… ну, знаешь, у него есть контора «Схемы Тема»? Или была, не знаю. Они вроде как квартиры приводили в порядок. «Схемы Тема»: мда, ну и названьице. В общем — он сказал, что, может, ему удастся сбыть парочку с рук. Приятно слышать. Я бы хотел дать Печатне немного настоящих, понимаешь, — денег. Вносить больший вклад, вроде того. Но не знаю, интересует ли его это до сих пор. Хотя скажу тебе, что его сейчас интересует: печать. Послушай… вообще-то я еще никому, знаешь, гм, — никому об этом не упоминал, да, потому что пообещал, что не буду, — но тебе я скажу, Джуди, хорошо?

— Как загадочно. Ну хорошо — расскажи мне. Что это за ужасная мрачная тайна?

— Ну, я бы не сказал, что это… просто, ну — когда он услышал, что у меня все старые прессы Лукаса запыхтели, он страшно заинтересовался. Спросил, не могу ли я ему помочь.

— Мм. И?..

— И. Недавно принес несколько клише. В старом стиле, знаешь. Вытравленные и выгравированные. Прекрасная работа.

— Что ж, это, наверное, тебя порадовало?..

— Да. В некотором роде. Говорю же — прекрасная работа, просто превосходная. Но послушай, Джуди: одно из клише было для пятидесятифунтовой банкноты. Другое — для двадцати фунтов. И куча разных документов, всякого такого.

— Погоди-ка — погоди! Ты что хочешь сказать — это клише для подделок? Он что — фальшивомонетчик? Ты шутишь!..

Джейми закивал, потом покачал головой; пусть Джуди выбирает любой жест или оба, чтобы сделать необходимый ей вывод, коль скоро искренность и чистота его намерений совершенно очевидны.

— Я так и сделал — напечатал один или два. Образца. Говорю тебе, Джуди, — они были прекрасны. Совершенны. Конечно, бумага совсем не та, и этих, знаешь — серебряных полосок не было… но, гм, — наверное, это самое страшное, Джуди, — он сказал, что это не беда. Он может достать бумагу. Может достать полоски.