Скованная тьмой - Джулия Холл

– Это я виноват в том, что произошло с ней в ту ночь, – безжизненно и спокойно отвечает мне он. Мне всегда казалось, что большинство его проблем появились из-за синдрома выжившего, но, может, дело не только в этом.

– Но вы были совсем детьми. Потерялись в горах в шторм. То, что хотя бы один из вас вернулся домой целым и невредимым, – чудо. Никто не мог предвидеть, что группа Отрекшихся найдет Сильвер раньше, чем Нефилимы. Винить себя в том, что с ней произошло, уже чересчур.

Тишина затягивается. Я уверена, что он не ответит. Но он говорит очень тихим голосом. Настолько, что приходится напрягать слух, чтобы расслышать.

– В том снежном шторме, когда мы заблудились, Отрекшиеся нашли нас обоих. Я позволил им забрать Сильв в обмен на свою жизнь.

Я подползаю ближе к решетке, не поверив своим ушам.

– Ты что?

Стил говорит мне все. От этой ужасной истории сердце просто разрывает на части, а на глазах выступают слезы. Когда он рассказывает мне, как на них напали эти монстры и предложили сделку с обменом жизней, я понимаю, какой крест он нес на себе всю жизнь. Он оказался в такой ситуации, которой даже врагу не пожелаешь. Тем более если она связана с близкими людьми. Ему пришлось принимать решение, которое невозможно было принять изначально. Смириться с последствиями своего выбора и жить дальше. Пока он заканчивает рассказ, я храню абсолютное молчание. У меня перехватывает дыхание от того, что я слышу.

– Она бы все равно погибла. Даже если бы я набросился на эту нечисть, я пронзил бы мечом ее сердце. Даже если какая-то ее часть все еще жива, хоть и скрыта в обличье монстра… она теперь совсем другая. Может убить любого абсолютно без сожаления, – он с трудом делает глубокий вдох. – Мне не нужно ее прощение. Она меня никогда не простит. Да я и не заслуживаю. Но покончить с этим всем раз и навсегда – моя обязанность.

Я не знаю, что сказать. И вообще нужно ли что-то говорить в таких случаях. То, что случилось с ними в детстве, несомненно ужасно. В этой ситуации нет правильного или неправильного выбора. В этой истории в принципе нет чего-то однозначно белого и черного. Зато есть множество оттенков серого.

Злость Сильвер на Стила абсолютно справедлива, но в то же время и не совсем. Но одно совершенно точно: он годами терзал себя за произошедшее. Помимо душевных мук и воздвижения непробиваемой стены, за которую он никого не пускает, он взвалил на себя роль защитника семьи. К которой относится чересчур ответственно.

По сути, сейчас он тоже лишь оболочка того человека, которым мог бы быть, как и его сестра. В тот судьбоносный день была загублена не одна жизнь.

– Стил, я… – мне сложно говорить из-за нахлынувших эмоций, но я должна поддержать его, поэтому продолжаю, прорываясь сквозь свой же барьер. – Я не могу судить, правильно ли ты поступил. Ты оказался в безвыигрышном положении. Тогда вы были детьми, которые не могли сражаться с монстрами. В любом случае один из вас пострадал бы в тот день. – Я кладу руки на землю перед собой. Под ногти попадают камни и грязь. – Ты не можешь изменить прошлое, но ты можешь жить дальше, несмотря ни на что. Но это возможно только в том случае, если ты сам простишь себя за случившееся.

Между нами снова воцаряется тишина. Он отвечает очень тихо, скорее даже шепчет. Приходится буквально вслушиваться в каждое слово.

– Некоторые вещи невозможно простить и отпустить.

Сердце просто разрывается на части. Мне так хочется утешить его. Он ведь и правда считает, что не заслуживает прощения. Если бы я могла, то с радостью облегчила бы его ношу. Но пока он сам не захочет, заставлять и убеждать его в чем-то бесполезно.

Я уже открываю рот, чтобы хоть как-то успокоить его, как вдруг слышу, как кто-то идет по коридору. Мы оба встаем на ноги. Каким бы ни было наше будущее, мы встретим его достойно.

В поле зрения оказывается марширующая группа из шести Отрекшихся. Одеты они в броню, что обычно им не свойственно. У каждого в руке по золотому копью, а на поясе висит меч. Впервые в жизни вижу этих чудищ вооруженными.

Оказавшись напротив моей камеры, одна из них выходит вперед.

Дверь распахивается с жутким скрежетом.

– Если ты не будешь буянить, все будет хорошо, – говорит она, и ее губы растягиваются в безумной улыбочке. – Мы не прочь подраться. Но нам приказано не нападать на тебя без веской на то причины.

– Эй ты, самая уродливая из всех здесь присутствующих. – Стил изо всех сил трясет железные прутья. – Оставь ее в покое и забери меня.

Она лишь кидает на него косой взгляд и усмехается, но этого вполне достаточно, чтобы отвлечь ее и поставить под удар. Выбежав из камеры, я нападаю первой. У нее нет времени, чтобы увернуться, мой кулак прилетает ей прямо в челюсть.

Хоть она и быстро приходит в себя, реакция все еще заторможена. Обхватываю ее голову руками и выворачиваю, ломая шею. Она еще жива, но бороться снова сможет не очень скоро.

Остальные решают напасть на меня одновременно, пытаясь копьями нанести порезы по всему моему телу. Тот факт, что им отдали приказ оставить меня в живых, мне сейчас только на руку.

Мне удается увернуться от удара одного из них и подобраться со спины к двум другим. Я разделываюсь с каждым по очереди. Какая-то часть меня поражается тому, с какой легкостью мне это удается. Интересно, это благодаря мучительным тренировкам с Торном?

Повернувшись лицом к своему следующему противнику, я получаю удар копьем по затылку. Падаю на колено, но в себя прихожу достаточно быстро. Спустя мгновение я уже готова продолжать бой, но кто-то хватает меня сзади и перекрывает кислород.

– Нам было приказано не убивать тебя. Но насчет парня таких указаний не поступало.

Сердце стучит где-то у глотки. В пылу драки я и не заметила, как оказалась в противоположной стороне от наших камер. Трое Отрекшихся еще в строю. Один держит меня со спины, второй мельтешит спереди. Изо рта у него течет слюна от вида моей крови. Третий стоит у входа в камеру Стила. Длинное копье направлено вперед, готовое вот-вот пронзить стоящего напротив.

Брюнет снова кидается на прутья и выкрикивает мое имя. Лица его я не вижу, только руки, которые отчаянно колотят по железным прутьям, лишающим его свободы.

Закрыв глаза, поднимаю руки, показывая, что сдаюсь. Дышать становится чуть легче. Хоть совсем меня и не отпускают. Вместо того чтобы позволить мне идти самостоятельно, меня тащат за собой, все дальше уводя от Дюрана. Я пытаюсь ответить ему, но рука на моей шее снова сжимается. Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем я перестаю слышать, как отчаянно он зовет меня.

Когда меня ведут по подземным проходам стадиона четверо неизвестных, я уверена, что солнце еще не садилось. Двое чудищ идут сзади, двое спереди. У меня какое-то странное ощущение дежавю от этого места. От звуков на стадионе вибрируют стены и даже пол подо мной. При каждой новой тряске с потолка на меня сыплется каменная крошка.