Австро-Венгерская империя - Ярослав Шимов

Ф. Палацкий, лидер чешской фракции, предложил смелый проект федерализации империи, согласно которому габсбургские владения должны были быть разделены на 7 равноправных земель по национально-географическому признаку: австро-немецкую, чешскую (или чехо-славянскую), польско-русинскую, венгерскую, румынскую, югославянскую и итальянскую. Каждой из них Палацкий предлагал предоставить широкие полномочия, оставив в ведении центрального правительства лишь вопросы международной политики, армии, финансов, внешней торговли, транспорта и связи. Этот проект настолько противоречил централизаторским планам правительства Шварценберга, что Палацкого едва не обвинили в государственной измене, и в 1850 г. он был вынужден надолго отойти от политической деятельности.

Большая часть депутатов парламента разделяла идею равенства всех народов монархии, которая была закреплена в статье 21 проекта конституции: «Все народы империи обладают равными правами... Право использования своего языка в системе образования, государственного управления и в общественной жизни гарантировано государством». Конституция обеспечивала гражданские свободы и базировалась на принципе суверенитета народа, что было неприемлемо для Франца Иосифа, воспитанного в верности династическим принципам и божественному праву государей. К тому же документ сильно ограничивал полномочия императора, передавая большинство

вопросов внутренней политики в ведение парламента и ответственного перед ним правительства. Основным недостатком кромержижской конституции стало, однако, то, что она обходила молчанием вопросы государственного устройства Венгрии и Ломбардо-Венеции. Авторы проекта тем самым предполагали, что эти земли будут располагать собственными конституциями. Последнее отнюдь не входило в планы молодого императора и его советников, убежденных централистов Шварценберга и Баха. Кромержижской конституции было суждено остаться в стадии незавершенного наброска: 4 марта 1849 г. парламент был распущен, а народам имперйи дарована иная конституция, составленная министром внутренних дел Штадионом и его сотрудниками.

Тем не менее историческое значение кромержижского парламента и конституции трудно переоценить. Во-первых, представители разных народов монархии впервые в истории получили опыт парламентской работы и свободного обсуждения важнейших политических проблем. Во-вторых, упрочилось австрийское государственно-правовое сознание, ощущение принадлежности немцев, чехов, поляков, словенцев, русинов, участвовавших в работе парламента, к общему государственно-политическому организму, что способствовало укреплению единства империи — естественного, идущего снизу, а не искусственного, навязанного сверху силой штыков. В-третьих, официальное признание получил принцип равенства народов — хотя последующая политическая практика австрийских, а затем австро-венгерских властей противоречила этому принципу. В-четвертых, культурная и ограниченная административная автономия отдельных народов противопоставлялась кромержижским парламентом агрессивному национализму «кошутовского» типа, венгерскому, германскому, итальянскому или польскому, целью которого было создание соответствующих национальных государств.

Именно в этом некоторые историки видят идеализм авторов кромержижского проекта, непонимание ими исторических тенденций, которые якобы неизбежно вели к выдвижению народами Австрийской империи требования национально-государственной независимости: «Люди Кромержижа полагали, что амбиции народов будут удовлетворены созданием национальных школ и местного самоуправления; они не понимали стремления наций самим определять свою судьбу» (Taylor, 87). Между тем стремление народа «определять свою судьбу» вовсе не обязательно предполагает создание им собственного государства: в противном случае число государств в мире примерно соответствовало бы количеству наций, а это далеко не так. Как справедливо отмечает Э. Геллнер, «национализму как таковому судьбой определен успех, но это не касается каждого отдельного национализма (курсив мой. — Я.Ш.)» (Gellner, 58). Задача любого многонационального государства как раз и заключается в том, чтобы предоставить отдельным народам с их зачастую разнородными культурами и традициями общую политическую «оболочку», которая устраивала бы каждый из этих народов. Пути решения этой задачи (с которой Габсбургам в конце концов так и не удалось справиться) и намечала кромержижская конституция, касавшаяся в первую очередь тех народов, национализм которых еще не вылился в требование государственной независимости.

просьбе Франца Иосифа, действовавшего под давлением Шварценберга, вторгся русский экспедиционный корпус фельдмаршала Паскевича. Отчаянное сопротивление венгерских войск не могло увенчаться успехом; силы оказались слишком неравными. Летом Кошут попытался достичь примирения со славянами и румынами, объявив о согласии венгерского правительства с принципом равноправия наций, но было слишком поздно. Передав власть генералу Гёргеи, вождь революции бежал в Турцию, а оттуда — в Англию. До конца своих дней он не вернулся на родину, не примирился с Габсбургами и мечтал о возобновлении борьбы за независимость.

13 августа 1849 г. венгерская армия под командованием Гёргеи капитулировала перед русскими войнами в Вилагоше. Сдаваясь Паскевичу, Гёргеи рассчитывал, что русские смягчат удар, который австрийцы неизбежно обрушат на Венгрию. Однако ни Паскевич, ни тем более Николай I не испытывали ни малейшего сочувствия к венгерским «смутьянам». Хайнау, известный своей жестокостью, стал хозяином в побежденной стране. Репрессиям подверглись тысячи участников национально-освободительного движения — не только сторонники Кошута, но и вполне умеренные политики вроде графа Баттяни. В свое время он был утвержден императором Фердинандом в должности главы правительства Венгрии, но это не спасло графа от смерти 6 октября 1849 г. В тот же день в Араде были казнены 13 венгерских генералов («мученики Арада»), Исключение сделали только для Гёргеи, который отделался 20 годами тюрьмы. На три года в Венгрии было введено военное положение. Несколько сотен сторонников независимости, которым удалось бежать за границу, были приговорены к смерти заочно.

Несколькими месяцами ранее, в марте 1849 г., 83-летнему фельдмаршалу Радецкому опять пришлось выступить в поход — после того как Пьемонт, решив воспользоваться обострением ситуации в Венгрии и непрекращавшимися волнениями в Ломбардии, вновь объявил войну Австрии. И на сей раз престарелому полководцу сопутствовал успех: уже 23 марта он разбил пьемонтцев под Новарой, что вынудило короля Карла Альберта отречься от престола. Его наследник Виктор Эммануил II немедленно заключил с австрийцами мир.

Подавление венгерской революции и победа Радецкого в Италии позволили молодому императору и Шварценбергу, ставшему его главным политическим советником, приступить к преобразованию системы управления империей в духе конституции Штадиона, которая была куда менее либеральной, нежели кромержижский проект. Она оказалась проникнута неойозефинистским духом: отныне Австрия представляла собой унитарное государство, разделенное на провинции, которые располагали весьма ограниченной автономией. Один венгр, современник этих событий, иронически заметил своему хорватскому приятелю: «То, что мы получили в наказание, вам дали в качестве награды». Вся исполнительная власть принадлежала императору, законодательная — двухпалатному парламенту, верхнюю палату которого составляли представители провинций, нижнюю — депутаты, избиравшиеся всеми подданными императора, заплатившими специальный налог. Монарх обладал правом абсолютного вето на решения парламента, назначал министров, губернаторов провинций и других высших чиновников. При императоре существовал совещательный орган — имперский совет (рейхсрат), решения которого, однако, нуждались в одобрении парламента. Равенство всех австрийцев перед законом и всех народов между собой подтверждалось, равно как и важнейшие гражданские свободы. Окончательно уничтожались внутренние таможни, в первую очередь барьер между Венгрией и остальными габсбургскими землями.