Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш

место.

Теперь-то солдат увидел направленный на себя револьвер и понял, что перед ним стоит совсем чужой человек.

— Тише! Если шелохнешься и громко скажешь слово, это будет твое последнее слово на этом свете, — угрожающе шепчет Инари.

Но дневальный и так перепуган до смерти. Он сближает колени — винтовка исчезла!

— Сколько здесь человек? — шепчет настойчиво на ухо Инари, по-прежнему держа револьвер у лба.

— В ужин на котле было тридцать.

— Где остальные?

— Восемнадцать в разных заставах, пять послано для проверки телеграфных линий.

«Черт побери, мы поймали только четверых, — чертыхнулся про себя Инари. — Куда бы мог затесаться пятый?»

И он продолжал тихий допрос:

— Где оружие, винтовки?

— Вот в этих шкафчиках у стены.

— Шкафчики заперты?

— Да. Ключ от каждого при владельце винтовки.

Инари отходит немного, держа дневального под наведенным на него револьвером.

— Снимай ремень…

Тот снимает.

— Дай сюда.

Неуклюже, одной рукой, обматывает Инари руки дневального ремнем.

— Теперь сиди на стуле без движения. Лучше всего спи снова. Если будешь шуметь или двигаться — каюк! Понял?

Дневальный утвердительно кивает.

Действительно, лучше всего спать, потом проснуться, и тогда все сейчас творящееся может оказаться нелепым сном, за который даже фельдфебель не припаяет штрафных нарядов.

— Переходи!

Инари отставляет стул в сторону, к окну, чтобы дневальный ни одной секунды не был за его спиной.

Дневальный спокойно пересаживается.

Он страшится того, что еще может произойти. Наверно, придется ему, дневальному, пойти под суд, если, конечно, херра поручик не покроет его проступка. О том, что офицеры иногда покрывают проступки своих подчиненных, чтобы им самим не влетело, дневальный не раз слышал от пожилых своих товарищей.

Поэтому, хотя и волнуясь при мысли о предстоящем наказании, он с нескрываемым любопытством следит за за каждым движением этого высокого, сильного лесоруба.

Инари, держа в руке револьвер, подошел к нарам и осторожно потрогал крайнего спящего на верхней наре за ступню.

Тот заворчал.

Тогда Инари стал настойчиво тормошить спящего.

— Какого черта! — спросонок хотел выругаться разбуженный и сел на своем ложе. Увидев устремленный на себя револьвер, он сразу как бы протрезвел: — В чем дело?

— Если скажешь слово — крышка, — угрожающе прошипел Инари, и лицо его было так выразительно, что солдат замер. — А ну, слезай с ключом от своего шкафа.

Нехотя сполз с верхних нар крайний солдат, норовя наступить на ноги спящего под ним на нижних нарах.

— Тише, — прохрипел Инари. — Если еще что-нибудь такое сделаешь, пойдешь к своему прадеду. Где твой ящик? Номер восьмой? Дай ключ.

И дневальный видит, как лесоруб ключом, который подал ему солдат, открывает шкафчик, вытаскивает оттуда винтовку.

«Черт дери, как это я поставил свою винтовку в шкафчик, не открыв затвора, от капрала мне бы здорово утром попало», — думает солдат и с чувством некоторого облегчения смотрит на Инари.

Инари же кладет винтовку к двери, рядом с отобранной у дневального.

— Полезай обратно на свое место и лежи смирно. Лучше спи, — приказывает Инари солдату и наблюдает, как тот взбирается наверх, на свое теплое место и поворачивается спиной к свету, лицом к стене.

Затем Инари тормошит соседа этого солдата. Тот поворачивается на другой бок и не хочет просыпаться.

Голая его ступня высовывается из-под одеяла. Инари кончиком дула щекочет ступню. Тогда солдат просыпается.

— Что, тревога?

— Молчи, — говорит ему Инари и угрожает револьвером.

Ни к чему, чтобы этот солдат сходил вниз со своего места, ненароком разбудит других, и тогда… Но Инари не думает о том, что было бы тогда. Он требует и от этого солдата, чтобы тот отдал ключик от своего шкафчика. Тот после полусекундного раздумья вытаскивает из-под подушки ключик и называет номер своего шкафчика.

Дверцы нескольких шкафчиков не заперты. Владельцы их, значит, в заставах или ушли отыскивать повреждения проводов.

Инари достает третью винтовку и кладет ее рядом с добытыми раньше.

И дневальный видит, как незнакомец (а возможно, что он все это разыгрывает и подослан начальством!) будит осторожно одного за другим по очереди всех солдат, от каждого забирает ключ, достает винтовку из шкафчика и складывает ее в груду у двери.

Люди, у которых отняли винтовки, не могут сразу заснуть, разве за исключением Таненена, которому на все наплевать, и все же они молчат.

Правда, напасть на этого лесоруба им было бы очень трудно, даже если бы удалось как-нибудь сговориться между собой, потому что они все лежат на нарах, а незнакомец стоит.

Правда, кто-нибудь из лежащих на верхних нарах мог бы ухитриться и швырнуть подушку в лампу, но и тогда, если бы все вместе набросились на этого лесоруба в темноте, шесть человек, по числу патронов в револьвере, было бы убито.

Инари будит последних солдат на нижних нарах.

Они, видя наваленную у дверей груду винтовок, еще безропотнее отдают свои ключи.

Однако что делается там на воздухе, на улице?! Инари чувствует себя прикованным теперь к своим пленникам, выйти он не может, оторваться от оружия тоже невозможно.

Он боится даже отвернуться от нар, чтобы не набросились на него со спины, не накинули бы одеяла и не запеленали, прежде чем он успеет пошевелиться.

И даже если он закричит сейчас, кто придет на помощь?

Кто из партизан знает, где он находится?

И тогда он громко говорит, обращаясь к лежащим на нарах. Хотя все молчат или почти неприметно пытаются шепнуть на ухо словцо, ему кажется, что на нарах громко разговаривают. И вот, чтобы перебить разговоры и отвлечь их внимание, он решается сам заговорить с ними.

Надо продержаться так с ними самое большее два часа, потом обязательно должны подойти свои ребята.

Соединение рот уже, наверное, произошло.

Коскинен, перед тем как начать операцию, ждет его возращения из разведки, чтобы узнать результаты и отдать ему распоряжения. А он застрял в казарме.

Ему вспоминается детский рассказ:

«— Анти, я медведя поймал!

— Ну так тащи его сюда.

— Не могу, он не пускает!»

«Так и я сейчас, — думает Инари. — Но откуда же это стрельба?»

И он обращается к лежащим на нарах:

— Ребята, я действую по поручению красного партизанского батальона Похьяла. Наши капиталисты хотят втянуть нас в братоубийственную войну с русскими рабочими и, пользуясь вами как пушечным мясом, завоевать для себя леса и новых рабов. Мы, революционные рабочие Суоми, решили не допустить этой авантюры. Оружие мы у вас забираем, чтобы драться против внутренних врагов, наших общих врагов — офицерья, помещиков и заводчиков. Если вы будете вести себя спокойно, никакого вреда вам мы не причиним. Кто хочет, может даже идти к