Пролетая над Вселенной - Елена Смехова

– Зачем же, – удивился Грегори, – постоянно тебя уязвлять? У меня сложилось впечатление, что ему это доставляет странное, болезненное удовольствие. А может, таким образом он ублажает некие классовые комплексы?

– Вероятно, так. Знаешь, он постоянно придирается к моим материалам, вредничает, – посетовала я и вздохнула совсем жалобно: – А гонорары выписывает самые маленькие.

– Ждет, что ты придешь к нему, поклонишься до земли и милостиво попросишь повысить гонорар, – усмехнулся Грегори.

– Не дождется! – гордо вскинула голову я.

– Теперь уж точно не дождется, – подтвердил Грегори серьезно. – Думаю, слишком жирно будет для него – корпункт в Нью-Йорке.

Грегори задумчиво покачал головой, и некоторое время мы провели в молчании. Затем его лицо озарила улыбка:

– Знаешь что, Алечка? Я, пожалуй, учрежу для тебя женский журнал. Ты будешь им руководить. Представь только, как эффектно это будет звучать: «Alex Steel – chief editor of famous women’s magazine»! А может быть, так – «Alex Steel – chief editor of an American glossy magazine». Как тебе такой вариант?

Звучит впечатляюще. Неужели такое возможно? По мановению руки волшебника Грегори Стила скромный сотрудник московской газеты сможет превратиться в главного редактора толстого манхэттенского журнала?! Вот подружки одуреют. И Федерастов. А уж родители с Лизкой и подавно. Грегори предрекает: скоро все меня начнут обожать.

Невольные слезы выступили у меня на глазах. Ну как я могу обижаться на этого человека? Что-то там выискивать в его словах и действиях? Он так печется обо мне!

– Я готов сделать всё, чтоб ты была со мной счастлива, Алечка, – прошептал Грегори и интимно сжал мое колено. – Мне так не терпится поскорее очутиться в нашей спаленке. А тебе?

Вместо ответа я положила голову к нему на плечо. За все надо рассчитываться, Аля. Придется приноровиться к некоторым особенностям данного мужчины, только и всего. Тебе ведь скоро тридцать. Ты взрослая женщина. Надо стать такой, какой он хочет тебя видеть, это разве сложно? Кое-чему, правда, предстоит научиться. Придется отказаться от своих привычек и любимых вещей, ну так что же? Наступает новая пора жизни. Предоставляется уникальный шанс ее улучшить, реорганизовать, облагородить. Себя, наконец, привести в порядок и стать настоящей леди. Выйти на новый, блестящий уровень. Дать хорошее образование сыну.

Димочка, когда ж мы увидимся? Так надолго мы прежде не разлучались, и теперь с каждым днем я скучаю по сыну все сильнее. Хочется обнять его, прижать к груди и не расставаться больше никогда! Лишь вдали от дома, в этой вынужденной разлуке, пришло ко мне осознание, как прекрасно быть матерью такого славного мальчугана. Как же хочется подарить ему, наконец, качественную жизнь: с электронными игрушками, фирменными велосипедами, поездками в Диснейленд и на моря-океаны. С гарантированным цивилизованным будущим. Вот только один вопрос мучает меня – как они сойдутся с Грегори? Как пережить их ревность друг к другу? Грегори никогда не называет Димку по имени. В разговоре со мной он всегда говорит «твой сын» и никак иначе. Димка же вообще не задает вопросов, что довольно подозрительно, ведь он такой дотошный, вечно лезет туда, куда его не просят, с взрослыми не церемонится, авторитетов для него практически не существует. Незадолго до моей поездки в Штаты школьная учительница пожаловалась, что после уроков Димка подошел к ней и проговорил угрюмо:

– Марина Александровна, пожалуйста, больше никогда не обзывайте меня Лапонецким! – А для пущей убедительности добавил: – Ну, я же, например, не обзываю вас Цигельман!

Этот случай поставил меня перед необходимостью поменять ему фамилию на мою, родовую. Но заниматься бюрократической волокитой было уже некогда. Я решила сделать это сразу по возвращении.

Поскольку Грегори при подаче документов на регистрацию брака безапелляционно записал меня под своей фамилией, я и подумала, что, таким образом, возможно, разрешится еще одна проблема – мы с сыном наконец-то будем значиться под одной! Пусть не родовой, зато вполне Стильной!

К Нью-Йорку мы подлетали уже в темноте. На мне были наушники, в которых звучал чародейственный голос Луи Армстронга, напевающий, как прекрасна земля. Бесспорно, земля прекрасна. И грустна. Порой. Особенно грустна вечерняя земля. Когда летишь над нею, неся в себе непосильный груз. Знаю это, знаю. Потому что я – тот самый «уставший», если верить классику. Я лечу, лечу, лечу. Мне, наконец, дарована возможность стряхнуть этот самый груз, отдать себя в руки посланному судьбой человеку и обрести вечный приют, а быть может, и прощение в его крепких объятиях.

Пролетая над пронизанным сверкающими нитями автострад незнакомым городом, над этим отливающим мириадами подвижных огней Нью-Йорком, так похожим сверху на сказочный гигантский муравейник, я испытываю самые противоречивые чувства. Этот загадочно мерцающий город по-прежнему представляется мне киновидением, не имеющим к моей жизни никакого отношения. В груди тревожно подсасывает. Я ли это? Со мной ли это? Туда ли я попала? В нужном ли направлении лечу?

6.00. Вторник

Странности начались еще с вечера. На автоответчике Стила звучал вкрадчивый женский голос, умоляющий его о встрече. Я увидела, как Грегори изменился в лице, прослушав сообщение. То была его предыдущая пассия, о которой он изредка вспоминал.

С Лёлей он познакомился на одной из русских вечеринок. Заглянул туда случайно, вместе с Матвеем Голдшмитом, который уговорил составить ему компанию. Девушка сразу приковала к себе внимание яркой внешностью и непринужденным поведением. Она танцевала. Одна. Так, словно никто ей не был нужен. Демонстрируя стройные ноги, роскошные волосы, грудь пятого размера. Позже выяснилось, что она совсем недавно эмигрировала в Штаты с Украины и пыталась устроиться на работу в модельное агентство. Увидев Стила, сама подошла к нему, и он не смог устоять против исходящей от нее животной притягательности. С вечеринки они ушли вместе. Лёля уверяла Стила, что влюбилась в него с первого взгляда, и он охотно в это верил. Она перебралась к нему, оставила поиски работы, два года жила за его счет и с методичной настойчивостью подталкивала к браку. Однако Грегори, опекаемый бдительными лойерами, этого успешно избегал. Он расстался с Лёлей за полгода до нашего знакомства, заподозрив вдруг её в неискренности и меркантильности. Как ей удавалось это скрывать прежде – неясно. Расставание далось ему непросто. Она была бесподобной любовницей. Стил вспоминал о Лёле спонтанно, чаще всего в тот момент, когда у нас с ним что-то не ладилось. Он исподволь ставил мне в пример ее неуемный темперамент и всепоглощающее влечение к нему. Лёля умело и тонко демонстрировала вожделение в любом месте, невзирая даже на присутствие посторонних лиц. Это было то самое, чем, собственно, она его подкупила и привязала к себе. Грегори вслух смаковал воспоминания: о, как она умела любить… в различных декорациях! Например, однажды в ресторане, держась за его руку, внезапно испытала оргазм. Высший пилотаж, не так ли? Мне далеко до подобных умений. И уникальных способностей. Так красиво соврать даже я не способна! Чтоб проницательный Стил не распознал бы откровенного одурачивания, поверил бы в подобную нелепицу и неустанно бахвалился после, какие сильные эмоции способен он возбуждать в юных девушках.