Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан

Теперь спрашивается: нужно ли, необходимо ли это выворачивание всей своей психики для той цели, которую имеет в виду автор? Я думаю, что этого совсем не нужно. Мне кажется, что для цели автора достаточно было бы короткой газетной заметки за своей подписью. Результаты последовали бы те же самые.

Если бы по ходу дела пришлось давать подробные объяснения перед какой-нибудь комиссией, то в доказательство чисто политического характера всего происшествия автор мог бы представить все нужные подробности. Печатание полной исповеди имеет в виду, очевидно, реабилитацию перед широкой публикой – и вот я сильно опасаюсь, чтобы результаты не получились прямо противоположными ожидаемым. Я даже не только опасаюсь, но прямо уверен в этом.

Ваш Натансон

Марк Андреевич,

В ответ на написанное Вами мне через Л Эм я с большим почтением низко кланяюсь Вам как старшему товарищу, которого всегда глубоко уважал. Даже когда знал и видел, что Вы были против меня, вернее, против злополучного дела Г, с которым я нераздельно13 связан.

Виноват в том, что не сумел раньше убедить ни Вас, ни других в необходимости ликвидировать дело, не сумел добиться того, что достигнуто теперь. Такого небольшого и в то же время такого важного. Многое было бы избегнуто.

Еще раз низко кланяюсь.

Сердечный привет,

Петр

Дорогой Борис.

Прочитай и передай, пожалуйста, Рну мой ответ на его просьбу. Письмо твое об этом от 16 февраля получил от Е

Ег только 19 марта.

Приехал сюда для личных сношений с ЦК. Покуда из этого толку вышло мало. Ег Ег передаст в Париж ЦК мое письмо. Ты его, конечно, прочтешь и на P.S. обратишь внимание.

Ты напрасно не ответил на последнее мое письмо.

Привет.

Низко кляняюсь праху Григория Андреевича14.

Петр

24 марта 1908

Дорогой Борис!

Если до 20 февраля нв с не получу редакцию тех изменений, которые центральный комитет нашел нужным сделать в переданной тебе рукописи, она будет окончательно проредактирована и сдана в печать. Ты сам писал, что знаешь, как мне неприятны будут возможные в печати недоразумения по отношению к партии. Прошу тебя, именно тебя, помочь мне избежать их. Прошу тебя содействовать, чтоб вопрос этот со стороны ЦК был разрешен как можно скорее. Ты-то понимаешь, насколько это для меня важно.

Считаю нужным отметить, что та форма, в которой мной изложена причастность ЦКта к делу, мне представляется минимальной. Речь может идти об изменении выражений, слов, но не сущности.

Привет.

Петр15

Мне пишут, что в годовщину смерти Г рабочие на могиле его служили панихиду, после которой оставшиеся около 100 человек поклялись отомстить Ргу за смерть «праведника».

Даже сознательные рабочие убеждены, что Г убит по приказанию правительства.

Считаю нужным сообщить об этом ЦКту. Не потому, что боюсь быть убитым, а п ч мне кажется неудобным, чтоб ЦКПСР оказался причиной того, что в сознании широких рабочих масс Г представлялся праведником и мучеником революции.

Самому ЦК виднее, конечно.

Дорогой Петр,

Передаю Тебе заявление Ракитина.

Он настойчиво предлагает не печатать мемуаров, ибо:

1) они могут повредить тем из участников, кто не в безопасности;

2) могут отразиться и на нем, ибо есть основание думать, что едва ли о нем не известно более, чем кажется.

Это его категорическая просьба.

Кроме того: непременно официально снесись с ЦК. Это мой Тебе дружеский совет.

Обнимаю Тебя.

Привет Тебе.

Твой Лазарев