Девять с половиной идей - Антон Леонтьев

Совет доктора Сайтона оказался пророческим. Когда Инна и Энн вернулись на ферму в Австралию, где девочку привели в трепет страусы и огромный старинный дом, то там ее ожидал подарок – массивное черное фортепиано. Энн пришла от него в полный восторг и сразу же попыталась что-то наиграть, не имея ни малейшего понятия о нотах. И надо же, у нее получилось.

– Вы знаете, миссис Харрисон, – сказала специально приглашенная учительница, – у вашей дочери есть способности. Я никогда не захваливаю своих учеников, предпочитая суровость и критику излишней восторженности, но, кажется, это талант. Такое бывает один раз в сто лет, когда в ребенке природой или Провидением заложено нечто, что делает его вундеркиндом. Скажу честно, моя миссия на этом исчерпана, у меня слишком маленькая игровая практика, чтобы дальше заниматься с Энн. Советую вам не откладывать и отправиться в Сидней, в консерваторию, и переговорить с тамошними специалистами.

Это были не пустые слова, так как суровые специалисты в консерватории, которые вначале скептически отнеслись к просьбе Инны прослушать ее дочь, после первой минуты игры задумались, на третьей стали внимательно прислушиваться, на пятой бросать друг на друга красноречивые взоры, и в конце концов пожилая дама, которая держала в кулаке всех пианистов Австралии, заметила:

– Ну что же, кажется, исходный материал имеется. Из этого может получиться что-то достаточно оригинальное, если приложить огромные усилия…

Потом выяснилось, что для этой дамы подобная оценка равносильна величайшей похвале. Так же она высказалась бы и об игре юного Моцарта, доведись ей жить в восемнадцатом столетии.

Инна была в полном восторге. Музыка, та область, в которой она всегда считала себя обделенной и которой интересовалась только по настоянию Эрика, чтобы в нужный момент уметь отличить Чайковского от Пресли, казалась ей какой-то волшебной и завораживающей сказкой.

…Прошло несколько лет. Энн стала заниматься музыкой на профессиональном уровне. Поэтому ей пришлось переселиться в Сидней, Инна последовала за ней. Она радовалась успехам дочери, переживала за нее. И знала, что всего через пять-семь лет Энн станет известна во всем мире. Она просто обязана стать самой лучшей.

– Мам, а что вы делаете со страусами потом? – как-то спросила Энн при посещении фермы.

Инна смутилась, она не знала, как объяснить дочери, что выросшие птицы потом просто умерщвляются и используются в качестве деликатесного мяса.

– Я знаю, – заключила девочка за нее. – Их потом уничтожают. Но им же больно, мам, разве ты не понимаешь? Они как люди, а людей нельзя убивать, ведь так?

Инна взглянула на дочь, которая иногда пугала ее своими взрослыми рассуждениями и серьезностью, необычной для семилетней девочки. Ее глаза порою вспыхивали каким-то таинственным огнем.

– Разумеется, малышка, – ответила Инна. – Людей нельзя убивать, и животных тоже… Они такие же, как мы…

Именно после этого разговора она решила продать ферму, то единственное, что приносило ей хоть какое-то удовлетворение. Но теперь ей это не требовалось, у нее была Энн. Инна расширила сеть мотелей, занялась бизнесом, связанным с недвижимостью. Она хотела, чтобы Энн, когда вырастет, ни в чем не нуждалась. Инна знала, что любовь к дочери стала ее манией, но не могла ничего с собой поделать. Прогнозы ее менеджера господина Штраузе полностью оправдались, после нефтяного бума в начале девяностых она смогла увеличить свой капитал практически вдвое. Штраузе, беря не самые маленькие комиссионные и получая не самое маленькое вознаграждение, ввел Инну в самые высшие слои общества.

Инна изумилась, узнав однажды, что общая сумма активов на ее счетах перевалила за девяносто миллионов. Она, которая начинала с того, что спала с жирным адмиралом ради квартиры, стала одной из богатейших женщин Австралии. Ее страсть к постимпрессионистам, неизвестным шедеврам этих мастеров, не исчезла, иногда она скупала их, и все ради того, чтобы, полюбовавшись, спрятать полотно в стальной сейф где-нибудь в Берне или Монако.

Время летело быстро, Инна не замечала, что приближается новый век. Ей уже не раз предлагали выйти замуж, причем иногда люди столь могущественные, что раньше она, не задумываясь, ответила бы согласием. Но теперь все изменилось. У нее была Энн, которой пророчили скорую славу виртуозной пианистки, у нее была свобода, и, наконец, у нее были свои тайны. Кроме того, тень Эрика навсегда нависла над ней, Инна не могла забыть его и не стремилась к этому.

Однажды в конце 1998 года, когда по всему миру отмечали Рождество, в одном из роскошных особняков в пригородах Мельбурна, где жили миссис Энджела Харрисон и ее дочь, раздался телефонный звонок. Инна, ничего не подозревая, сняла трубку. Она ждала домой Энн, которая с шофером поехала на очередное занятие мастер-класса у знаменитого пианиста из Нидерландов.

– Слушай внимательно, – услышала она в трубке хорошо поставленный мужской голос. – Инна, ты должна выполнить то, что я скажу, иначе сильно пожалеешь, детка…

Инна сразу же поняла, что это ее бывшие грехи протянули к ней когтистые лапы. Уже несколько раз с ней связывались из фирмы, пытаясь предложить новый, чрезвычайно выгодный контракт. Но каждый раз она отказывалась. Однако теперь, по слухам, руководство этой организации сменилось. Те старики, которые раньше стояли у руля, или тихо скончались, или были просто отодвинуты на второй план. Руководить стали молодые и слишком энергичные, которые видели свою цель в одном – загрести как можно больше денег любыми путями. Они брались абсолютно за все: шпионаж, терроризм, наркотики, похищения. И Инна, бывшая своего рода мифической личностью в некоторых кругах, привлекала их тем, что на ней можно было сделать огромные деньги.

Услышав свое имя, которое и для нее самой уже кануло в Лету, Инна внезапно испугалась, а этого с ней не случалось с самого детства.

– Что, детка, молчишь? – расхохотался ее собеседник. – Учти, вычислить нас нельзя, мы ведем разговоры через военный спутник, а туда лучше не соваться… Итак, ты должна выполнить один заказ, точнее два заказа, с интервалом в полтора-два месяца.

– Нет, – сказала Инна.

– Да, – произнес ее собеседник. – Иначе твоя прелестная дочурка никогда не станет победительницей конкурса Чайковского. Потому что ей отрежут прелестные пальчики. Хочешь поговорить с ней?

Инна помертвела, когда услышала сбивчивый голос Энн:

– Мама, мне страшно, они убили Джека и захватили машину, мама, помоги…

– Пока хватит, – сказал голос. – А потом посмотрим. Я прекрасно осведомлен о твоих подвигах, детка, поэтому выбрал именно тебя. У тебя есть фантазия, а в этом деле сие главное. Ты ведь теперь миллионерша, твой гонорар – Энн. А вот будет ли она целой и невредимой, зависит от твоей расторопности. А то у меня парни горячие, а девчонка такая привлекательная.

– Слушай внимательно, – проговорила Инна. У ее рта залегла тяжелая складка, а тон стал жестким. – Если ты причинишь моей дочери хоть какую-то боль, я достану тебя в любом месте. От меня не уйти. Ты понял?