Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон
Шрифт:
Интервал:
– Вы подумаете, что стекло не пропускает звук само по себе, но когда воздух снова впустят в сферу, вы увидите, что это не так. Но сначала я вам предлагаю приложить ухо к стеклу, чтобы вы сами могли убедиться, что звука нет вообще.
Все по очереди так и сделали. Затем Калид отвинтил кран, открывая клапан, вмонтированный в боковую стенку сферы, и вместе с коротким пронзительным шипением воздуха послышался глухой треск будильника, который становился всё громче, пока не сравнился с громкостью будильника, расположенного в соседней комнате.
– Судя по всему, мы не слышим звука, когда нет воздуха, по которому он мог бы передаваться, – разъяснил Калид.
Гости из медресе охотно бросились осматривать аппарат, обсуждать его применение в различных испытаниях и строить догадки о том, что же остаётся в шаре, когда из него выкачивают воздух, и остаётся ли вообще что-нибудь. Калид по-прежнему категорически отказывался говорить на эту тему, переводя разговор к тому, что его демонстрация позволяет строить предположения о природе звука и его перемещения.
– Эхо тоже по-своему проливает свет на этот вопрос, – сказал один из кади. И у него, и у всех приглашённых наблюдателей глаза горели от удовольствия и любопытства. – Что-то воздействует на воздух, толкая его, и этот толчок перемещается по воздуху, как волны по воде, рождая звук. Звук отражается от препятствий, как волны отскакивают от стен, разбиваясь о них. Чтобы преодолеть промежуточное пространство, волне требуется время, и таким образом возникает эхо.
Бахрам сказал:
– Выйдя на утёс, откуда хорошо разносится эхо, можно попробовать рассчитать скорость звука.
– Скорость звука! – воскликнул Иванг. – Какая мысль!
– Превосходная идея, Бахрам, – похвалил Калид и удостоверился, что его секретарь протоколирует каждое их действие и слово.
Он отвинтил кран до конца, снял его, и все услышали громкий звон будильника, после чего сунул руку в сосуд, чтобы выключить его. Странно, что до этого молоточек стучал так тихо. Он потёр голову правым запястьем.
– Интересно, – протянул он, – сможем ли мы определить скорость и для света, используя тот же принцип?
– Но какое эхо у света? – спросил Бахрам.
– Скажем, если направить луч света на удалённое зеркало… Фонарь, с которого сдёрнули завесу, удалённое зеркало, часы, показывающие предельно точное время, а лучше – отмеряющие начало и конец…
Иванг покачал головой.
– Зеркало должно быть установлено очень далеко, чтобы секундомер успел определить интервал, но издалека не видна будет вспышка фонаря, если только не расположить зеркало под определённым наклоном.
– Рядом с зеркалом можно поставить человека, – предложил Бахрам. – Когда человек на дальнем холме увидит свет первого фонаря, пусть откроет свой фонарь, и мы зафиксируем момент появления второго луча света рядом с первым человеком.
– Очень хорошо, – единогласно поддержали сразу несколько человек.
– Всё равно можно не успеть, – добавил Иванг.
– Это мы и выясним, – ответил Калид, не унывая. – Эксперимент прояснит все вопросы.
На этих его словах Эсмерина и Федва вкатили поднос со льдом и «демонстрацией мороженого», как окрестил это Иванг, и толпа налетела на угощение, оживлённо переговариваясь, а Иванг стал рассказывать о разреженном воздухе на вершинах Гималаев, где даже звуки казались редкими, и так далее, и тому подобное.
Так Иванг вывел Калида из его чёрной меланхолии, и Бахрам согласился с тем, как мудро Иванг решил эту проблему. Теперь каждый день Калид просыпался и сразу спешил взяться за дела. Заниматься делами мануфактуры поручили Бахраму и Федве, в каждой мастерской назначили старшего из самых опытных рабочих, и Калид отвечал рассеянно и равнодушно, если к нему обращались с производственными вопросами. Всё свободное время он посвящал разработке, планированию, проведению и протоколированию новых экспериментов с откачивающим насосом, а затем и с другими аппаратами и феноменами. Они подходили к высокой западной городской стене на рассвете, когда всё было тихо, и засекали время между звуком стукающих друг о друга деревянных брусков и их отражённым эхом, замеряя расстояние от стены с бечёвкой длиной в треть ли. Иванг произвёл расчёты и вскоре объявил, что скорость звука составляет около двух тысяч ли в час, – все восхитились такой скоростью.
– Примерно в пятьдесят раз быстрее самой быстрой лошади, – сказал Калид, довольно разглядывая записи Иванга.
– А всё же свет будет намного быстрее, – предсказал Иванг.
– Скоро узнаем.
Тем временем Иванг бился над своими расчётами.
– Остаётся вопрос, замедляется ли звук по мере движения. Или ускоряется, если уж на то пошло. Но, скорее всего, он должен замедляться, если не оставаться неизменным, потому что воздух оказывает сопротивление.
– Чем дальше, тем звук становится тише, – заметил Бахрам. – Может, он затихает, вместо того чтобы замедляться.
– Но почему? – спросил Калид, и они с Ивангом погрузились в обсуждение звука, движения, причины и следствия и действия на расстоянии.
Бахрам сразу потерялся, так как был далёк от философии, да и Калиду не нравился метафизический аспект дискуссии, и он подытожил её словами, которые постоянно говорил в последние дни:
– Проведём испытание.
Иванг был солидарен. Ломая голову над вычислениями, он сказал:
– Нам нужны формулы, которые будут работать не только с постоянными скоростями, но и со скоростью изменения скорости. Интересно, что об этом думали индусы?
Он всегда считал индийских математиков самыми передовыми, на голову опережавшими китайцев. Калид давным-давно предоставил ему доступ ко всем книгам по математике в своей библиотеке, и Иванг проводил там по много часов, читая, решая непонятные уравнения и рисуя на грифельных досках мелом.
Весть об их вакуумном насосе распространилась, и они часто встречались в медресе с заинтересованными лицами – обычно с учителями математики и естественной философии. Эти встречи нередко носили полемический характер, но все старались придерживаться подчёркнутой официальности, характерной для богословских дебатов.
Тем временем в индусском караван-сарае продолжали останавливаться книготорговцы, и они приглашали Бахрама посмотреть старые свитки, книги в кожаных и деревянных переплётах или короба с несшитыми листами ходи.
– Даю слово, Однорукому Старцу будет интересно, что говорил Брахмагупта о размерах Земли, – уверяли они с ухмылочками, зная, что Бахрам не может судить сам.
– В этой книге собрана мудрость сотен поколений буддийских монахов, убитых моголами.
– А в этой – все сведения о потерянном Франгистане, об Архимеде и Евклиде.
Бахрам перелистывал страницы, как будто что-то понимал в этом, выбирая книги в основном по их объёму и возрасту, а также по часто мелькающим цифрам, особенно индусским и тибетским галочкам, расшифровать которые мог только Иванг. И если ему казалось, что книга заинтересует Калида и Иванга, он торговался с твёрдостью, оправданной только его невежеством:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!