«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

Аналогичный процесс получил импульс для своего развития в Каширском уезде в 1550–1560-х гг., когда сформировался круг местной элиты. Этот процесс, однако, наложился на появление в структуре Государева двора категории выборных дворян, который привел к вычленению наиболее видных в служебном отношении каширян из рядов местной корпорации.

В состав местных дворовых детей боярских влились многие незнатные лица. Согласно алфавиту десятни 1570 г., среди дворовых детей боярских появился Янов Лодыженский, которого можно отождествить с А.Г. Яновым Лодыженским. Здесь же отмечены представители Карповых (вероятно, Репчук К. Карпов) и Биревых. Впоследствии в соответствии с чиновной структурой служилого города потомки выборных дворян закрепились среди дворовых детей боярских. Каширская десятня 1599 г. в этом отношении дает многочисленные примеры проникновения бывших городовых детей боярских на более высокую ступень иерархии[606].

Некоторые изменения произошли и среди переведенных сюда лиц. Далеко не все из них продолжили здесь свою службу. Указанное наблюдение распространяется на Н. Казаринова Голохвастова (казнен с сыном), Нелюба и Б.Т. Зачесломских, а также Ф., А. и И.А. Писемских. Бездетным умер князь М.М. Хворостинин.

Определенные коррективы были внесены также опричными переселениями. Сохранилась жалованная грамота Думашу Ф. Сумарокову на поместье в Каширском уезде «против алексинского его поместья». На удельной службе находился также В. Угримов Заболоцкий. Вероятно, поместья были пожалованы выселенцам из Малоярославецкого уезда А.А. и Ф.А. Раевским, О.Г. Бокееву, а также можайским детям боярским Л. и Воину И. Михалчуковым[607].

С другой стороны, поместья в Каширском уезде потеряли опричники и «дворовые» князь П.И. Борятинский (поместья сохранили его братья), Васильчиковы, Кончеевы и Мясоедовы. Возможно, опричником был также князь А.В. Вяземский[608].

В десятне 1570 г. присутствовали рубрики: «Дети боярские из разных городов. Дворовые» и «Дети боярские новопомещики, преж того служили из разных городов». Судя по сохранившемуся полистному алфавиту этой десятни, их общее число было незначительно. Среди городовых детей боярских большая часть «новопомещиков» была выходцами из Коломенского уезда, традиционно выступавшего в качестве «донора» для каширской корпорации. В целом можно отметить, что потрясения опричного времени не оказали значительного влияния на структуру каширской корпорации. Новые лица и фамилии органично вписались в нее, быстро слившись с местными детьми боярскими.

Основы формирования каширской корпорации, заложенные в 30–50-х гг. XVI в., в дальнейшем были лишь видоизменены. Сопоставление писцовой книги конца 1570-х гг. с материалами каширской десятни 1599 г. показывает, что пофамильный состав этой корпорации не подвергся в последней трети XVI в. существенным изменениям. В значительной степени это обстоятельство было связано с сохранявшейся специализацией каширского «города». Писцовая книга конца 1570-х гг. показывает, что владение лиц, служивших по другим уездам, было представлено здесь в небольшом количестве, что особенно бросается в глаза при сопоставлении с соседним Коломенским уездом.

Такая же ситуация существовала в Тульском уезде, где она имела еще более ярко выраженный вид. По писцовой книге конца 1580-х гг. из всех тульских помещиков по Белеву служил князь Н.Д. Засекин, а по списку князей Оболенских – В.В. Тюфякин. Как и в случае с Каширским уездом, здесь фиксируется появление нескольких новых фамилий: Писемские[609], Ростопчины, Новосильцевы (порозжее поместье Меньшика Семенова), возможно, также Бартеневы и Радиловы.

Запущенный маховик поместных раздач в южных уездах продолжал раскручиваться в дальнейшие десятилетия, постепенно охватывая новые территории, которые, как и описанные Коломенский, Каширский и Тульский уезды, находились под постоянной угрозой татарских набегов, что создавало единую линию преемственности заложенных здесь традиций поместной колонизации.

Общее развитие поместной системы было связано как с ее расширением и созданием новых поместных корпораций, так и с постепенным совершенствованием ее внутреннего устройства. Поместная система за пределами Новгородской земли развивалась более низкими темпами. Там не было такого количества свободной земли, а появляющиеся поместья лишь дополняли собой вотчины. Значительно слабее были развиты и элементы «правильной» организации службы: несоответствие земельных наделов служебному статусу, обязательная явка на «дальнюю» службу, отсутствие окладов по статьям и т. д. Все эти проблемы будут решаться уже в последующие десятилетия, когда служебная организация превратится в настоящий отлаженный механизм, нацеленный на постоянное ведение военных действий.

Анализ сохранившихся источников показывает, что размеры поместий, раздаваемых в городах «Московской земли» в первые десятилетия XVI в., уступали новгородскому образцу. Показателен пример раздач 1511 г. в Ярославском уезде. Сопоставление упомянутых в жалованных грамотах населенных пунктов со сведениями писцовой книги 1568–1569 гг. позволяет оценить количество переданной помещикам второго десятилетия XVI в. земли. Ф.С. Видову были пожалованы деревни Кузолцово, Онисимцево и Корелово. В 60-х гг. XVI в. его сын Угрим Ф. Видов владел теми же участками (деревни Кузовцево, Онисимцево и пустошь Кореково) без придач. Всего ему принадлежало 28 четвертей земли, находящихся в запущенном состоянии («худая» земля и перелог). Возможно, ранее это владение было несколько большим по размеру. Но разница не была принципиальной. Тот же вывод применим к владениям А.С. Видова. В 1568–1569 гг. двум его сыновьям – Ивану и Семену Верещаге принадлежало 54 четверти земли (С. Верещаге – 7 четвертей земли и 7 четвертей перелога). Несколько большим по размеру было поместье К.С. Чирикова, перешедшее к его потомку Третьяку Гневашеву Чирикову. Здесь насчитывалась 81 четверть[610]. Видовы и Чириковы были полноценными детьми боярскими. Переданные им владения, по «новгородским» меркам, имели весьма скромный характер (одна обжа позднее приравнивалась к 10 четвертям земли).

В соседних Суздальском и Галицком уездах в жалованных грамотах фигурировали также небольшие наделы. В 1515 г. К. и Д.В. Репьевы получили поместье своего отца – деревню Тиманово. В том же году галичане Ф. и Неклюд Моклоковы Черевины были пожалованы отцовским поместьем – двумя деревнями и одним починком. В Устюжне по выписке из писцовой книги 1537 г. поместье Нечая Бирилева составляло 34 четверти[611].