Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова

С Расселом — в любую авантюру.

Собирал рюкзак в поездку в Южную Америку. Джинсы, носки, спутниковый телефон, фотокамера… А мысли были не об Амазонской сельве.

Я думал о Несси.

Что может переживать моя девочка, зная, что я вернулся, а к ней не пришёл? Я ничего не понимаю в отношениях, в настоящих, чтобы в горе и радости… чтобы умереть в один день… Но вдруг пришла мысль, что снова совершаю ошибку.

Я написал сценарий нашей встречи, придумал для любимой романтическое шоу, настоящее волшебство… сказку о Золушке.

Упал на постель навзничь и прикрыл глаза ладонью. Вот я идиот…

Эта сказка больше не о ней. Не о моей Несси.

Она стала другой. Моя Несси больше не та наивная девчонка с восторженным взглядом, которую хотелось опекать и не допускать в зону взрослых, кроме, разве что, постели. Теперь эта девушка сама решает свои проблемы, с ней стоит считаться, к ее мнению прислушиваться, ей нужно доверять, потому что она заслужила это как никто другой. Несси стала молодой, сильной, уверенной в себе, грациозной, как пантера, невыразимо женственной.

Источником новой жизни не только для нашего ребенка, но и для меня.

И мне больше нечего ей предложить. Права решать, быть мне с ней или нет, я лишился — спалил его вместе с «Голубем» и даже пепел растоптал своим недоверием и «таблеткой от похоти».

Несси — мой тотем. Тотем можно только обрести, как счастье, душевное равновесие, покой, умиротворение, истину. Но его невозможно присвоить силой, отобрать, украсть, скрыть от всего мира, не отдать другому — проклятие настигнет, счастье растает, душевное равновесие исчезнет. Уж я-то узнал это как никто другой, ведь история моего деда — яркий тому пример.

Не надо быть индейцем, чтобы иметь тотем. Но не ты его выбираешь, а он тебя.

А я пошел по стопам деда, когда прилетел к семье Несси, чтобы просить её руки. Но ее саму не спросил — выберет ли она меня после всего?

Да, я должен исправить ошибку деда — вернуть тотем племени майорунов, но гораздо важнее не совершить новую, уже самому. И ничего из этого не требует моего путешествия в Амазонку.

Решительно встал, взял мобильник и отправил короткое сообщение самбо. Потом набрал номер Армата — у меня есть дела поважнее, чем скакать по джунглям.

— Слушаю, сэр, — ответил преданный нашей семье цербер.

— Мне нужно найти человека в России. Это возможно?

— Я, кажется, догадываюсь, о ком пойдет речь. Борисов Алексей Леонидович?

— Но…

Я никому не рассказывал о человеке, который ухаживал за могилкой моей бабушки, и услышать от Армата его имя было почти ударом под дых.

— Сэр Никита, вы находились под постоянным наблюдением — мы не могли исключать второго покушения на вас, и все близкие контакты сразу отрабатывались. Не беспокойтесь, Алексей Леонидович дома, в Иркутске. Пока в стационаре — проходит комплексное обследование и лечение, в ближайшие дни получит новый паспорт…

Вопросы рождались отрывками, бессвязно.

— …Сэр, вам лучше обо всем спросить не меня.

— Да, благодарю, Армат… — протянул я задумчиво, прищурившись на бархатные хлопья снега, налипавшие на сворку панорамного окна.

— Алексей Леонидович выразил желание лично вернуть ваши часы. Думаю, вы ещё встретитесь, этот русский произвел впечатление решительного человека.

— Добро, Армат…

Я сжал телефон в кулаке, так же как вдруг сердце защемило вокруг мысли, что я все-таки дал этому сильному человеку заветную удочку. Россия снова удивила меня, напомнив, что…

…русские не сдаются…

Тронул тату на левой груди, о которой уже забыл.

— Сэр Никита, — постучался в комнату Маури, — в малой гостиной вас ждёт сэр Джейкоб Карриган. Подать что-нибудь из закусок?

— Из моего кабинета отнеси туда голову ягуара, — до еды сегодня не дойдет, слишком много невыясненных моментов требуют ответов, а после разговора с Арматом появился вопрос, затмивший все остальные. — Но буду не против, если принесешь что-нибудь покрепче.

— Покрепче чего, сэр Никита? — лукаво сверкнув глазами, чуть склонил голову набок старик.

— Покрепче русских матов. Хотя я не знаю, что это может быть, — буркнул и отложил сотовый.

Маури на секунду задумался, хмыкнул каким-то своим мыслям и ушёл.

Я постоял еще пару минут, глядя в окно на снежную вакханалию, и пытался понять… Впрочем, как заметила Оксана, Джейк хорошо играет роли, держит маску, чтобы вывести объект из зоны комфорта даже в самой малости, и как бы я ни пытался, никогда не буду готов к этому разговору.

Подошёл к собранному в дорогу рюкзаку и взял из него ничем не примечательный неидеальной формы предмет, привезённый отцом из банковского хранилища.

Око чёрного ягуара.

***

— Журнал «Time» номинировал тебя на звание человека года, — вместо приветствия Джейк положил на кофейный столик пилотный номер будущего выпуска.

— У меня свои рейтинги, и шаман племени майорунов Демонтин Уокэнда Энканти и Бродяга — внештатный корреспондент — заслуживают это звание гораздо больше.

Я прошел в гостиную с разрисованным зеленым и синим маркерами панорамным стеклом. Без карты мира это выглядело как грязь. Повеселились с Расселом на славу, как мальчишки. Но итогом стал вполне серьезный деловой разговор о перспективах и планах. Без ребяческой дележки и прочей чуши. Конгломерат — наше общее будущее. Крупнейший в мире. Но ведь верхней планки нет. Бери выше!

— Я уже был человеком года, — усмехнулся шаман.

Мы стояли друг напротив друга, я рассматривал его, он копался в моих мозгах — я был в этом уверен. Когда-то, когда принимал его на работу в научный центр, уникальное владение мгновенным гипнозом стало решающим аргументом. За такими, как Джейк — или правильнее теперь Демонтин? — охотятся спецслужбы и террористы. Способность играючи заставить сделать кого угодно что и когда нужно — это, без прикрас, всемогущество. Которое этот индеец поставил на службу добра.

Почему же я злился на него?

Он основательно перетряхнул мою жизнь и меня самого, но я чувствовал, что есть в этом всем то, что мне, возможно, знать не следовало, но мы оба понимали, что я хотел это узнать. Но не был уверен, что получится.

— Значит, и я тоже[39], — парировал, продолжая изучать индейца, будто впервые увидел его.

В каком-то смысле так и было.

Шаман. Бродяга. Ученый. Он всегда-то был для меня загадкой.

Но сейчас у меня был другой интерес. Этот человек в какой-то мере перешел границы, и мне нужно было понять, в какой момент его методы стали для меня неприемлемыми. Победителей не судят — это не мой случай. Я благодарен стоявшему передо мной человеку за жизнь, которую уже чувствовал, как свежий ветер на болоте. Еще больше благодарен за то, что вытащил Несси из депрессии, грозившей кардинальными изменениями психики. Но внутри что-то бунтовало.