В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Много отважных поступков было на счету у воинов 19-й дивизии. В 315-м полку красноармеец Кирпичев, прибывший с последним пополнением, умело действовал в бою винтовкой и гранатой, во время атаки уничтожил трех фашистских солдат. Член партбюро 32-го полка политрук Фаттаев, сражавшийся за Ельню с первого дня, в этот день участвовал в разведке. При столкновении с противником он получил ранение в обе ноги, но до конца выполнил боевую задачу. В этом же полку сержант Копонцев, командовавший взводом разведчиков, 12 августа вечером внезапно атаковал противника. В результате исключительной решительности и храбрости (так написано в политдонесении. — М.Л.) т. Копонцева было захвачено в плен 17 фашистских вояк. Красноармеец 282-го полка Титов в атаке смело ринулся к вражескому окопу, забросал его гранатами, уничтожил 15 фашистов и с помощью подоспевших товарищей захватил четверых в плен.

Пленные уже не были редкостью в частях и соединениях опергруппы. Их допрашивали в штабах полков и дивизий, стараясь получить необходимые сведения о противнике.

Принимал участие в допросах и писатель, депутат Верховного Совета СССР Владимир Ставский, получивший известность как автор повести «Разбег». Он почти постоянно находился в войсках Ракутана. В одной из своих корреспонденции в «Правде» он писал:

«Я говорил с пленными немцами. Они рассказывали, что советский артиллерийский огонь подавляет их морально, уничтожает их в их убежищах и укрытиях. Обер-ефрейтор Миттермайер из полка “Дойчланд” дивизии СС говорил мне, что из его отделения в девять человек убито семь человек, двое ранено и оба попали в плен». 12 августа Георгий Константинович, как он пишет в своих «Воспоминаниях и размышлениях», допрашивал пленного Миттермана. Возможно, что писатель и полководец разговаривали с одним и тем же человеком, но интересы у них оказались разными. Ставский хотел знать настроение гитлеровских вояк, сражавшихся на ельнинской земле, у Жукова круг интересов был иной.

— Ваш возраст, партийность, в каких боях пришлось участвовать? — спрашивал Жуков.

— Мне девятнадцать лет, состою в «Югендфольте», отец — член партии наци. Вместе со своей дивизией участвовал в походах во Францию, Бельгию, Голландию и Югославию, — отвечал военнопленный через переводчика.

— Когда дивизия прибыла в район Ельни? Как она укомплектована?

— Комплектовалось соединение по особому персональному отбору. Большинство ее солдат в возрасте девятнадцати — двадцати лет. В район Ельни дивизия прибыла в июле, вслед за десятой танковой.

— Всю Европу прошагали, а в России хребет сломали, — сказал командующий.

— Россия — огромная страна. Мы много прошли, надо подтянуть резервы и тогда идти вперед. Так было разъяснено нам специальным приказом командующего танковой группой генерала Гудериана, — рассказывал много повидавший юнец.

— Полк все время на передовой? Какие у него потери?

— Наш полк «Дойчланд» занимал оборону в районе Ельни, — продолжал гитлеровец. — Он был выведен на отдых и потом снова брошен на передовые позиции в связи с большими потерями в частях и неудачными оборонительными действиями. Потери в полках настолько значительны, что в стрелковые подразделения зачислены тыловики. Наибольшие потери немецкие войска несут от советской артиллерии. Русская артиллерия сильно бьет. Ее огонь на немецкого солдата действует угнетающе. Командование дивизии вплоть до командиров полков сменено в связи с потерями и неудачами в последних действиях под Ельней…

Эти сообщения удовлетворяли Жукова, он продолжал верить, что стоит еще прибавить усилий и ельнинская группировка немецких войск будет уничтожена. В общем потоке военнопленных находились такие, которые не одобряли начатую немцами войну с Россией, критически относились к имперским замашкам Гитлера. Политотдел стал использовать их в пропагандистской работе с немецкими солдатами. 12 августа впервые было организовано обращение военнопленного к своим бывшим сослуживцам. В 14 часов на участке 107-й дивизии над полями и кустарниками, занятыми фашистами, зазвучала усиленная радиодинамиками немецкая речь.

— Солдаты, товарищи пятнадцатой дивизии! К вам обращается Витте Зигфрид, унтер-офицер самокатной роты разведывательного батальона 15!

Вы будете очень удивлены, что я к вам обращаюсь, но на то есть причины.

10 августа, после прорыва линии укрепления нашей роты, попал я к русским в плен.

И с этого момента я подумал, что жизнь моя кончена. Вы сами знаете все и довольно много слышали от других, что сразу же после взятия в плен — расстреливают.

Но я должен сказать на это следующее. Все, о чем нам говорили офицеры о русских, — все это ложь.

Находясь в течение двух дней в плену, я познакомился с русскими солдатами. Об обращении и уходе, которые я здесь получил, могу сказать только одно хорошее.

Сегодня с большими советскими офицерами обедал вместе за одним столом.

Здесь все равны.

Ну, дорогие ротные друзья и товарищи, и вы, обер-лейтенант Адам, лейтенант Гофман, фельдфебель Шефер, Альберт Гербет, Артур Ян, Люр, Кицман, Райн, Валлиш — ах, я мог бы перечислить все имена, но вы и теперь уже поверите мне, что это говорю я.

Будьте благоразумны и кончайте воевать.

Не верьте тому, что вам говорят офицеры. Кончайте войну, которую вам навязал Гитлер!

Русские не хотели вести с нами войну, но Гитлер начал ее. Кончайте войну и переходите на сторону Красной Армии, и только тогда наступит мир и мы возвратимся здоровыми к своим семьям.

Советский Союз не был врагом немецкого народа и не является врагом немецкого народа!

Сообщите, пожалуйста, моей жене, что нахожусь в плену и что у меня все обстоит хорошо.

Итак, дорогие товарищи, подумайте о вашей жизни, о ваших семьях и кончайте воевать!

В Советском Союзе, в стране рабочих и крестьян, сохраните вы свою жизнь и получите хорошее обращение.

Речь Витте Зигфрида была переведена на русский язык и тоже передавалась по радио на передовой линии, затем была напечатана в газете «За честь Родины». Некоторые наши бойцы, прослушав ее, говорили: «Взорвется теперь гитлеровская армия, как бомба», но фактически немцы не спешили переходить на сторону Красной Армии.

«…В эти дни, — писал Владимир Ставский в упоминавшейся корреспонденции, — немецкая группировка полностью не была еще разгромлена. У отдельных товарищей это вызывало недоумение. Они считали, что силы немцев в районе Ельни незначительны. Это было глубоким заблуждением. Главное командование немецкой армии, придававшее очень большое значение району Ельни, как выгоднейшей позиции для дальнейшего наступления в глубь страны, стремилось любой ценой удержать в своих руках этот район. Немецкое командование не жалело для этого жизни своих солдат и офицеров… Оно не считалось с тем, что по существу район Ельни оказался гигантской мясорубкой для немецких полков».

Среди отдельных товарищей, заблуждавшихся в оценке сил противника, первым был Жуков. Он требовал от своих войск продвижения вперед, ссылаясь на требования Ставки. Это была правда. Сталин считал, что, достигнув некоторой стабилизации Западного и Резервного фронтов, надо наносить противнику мощные удары. Но не следует забывать, что Жуков первый предложил нанести контрудар под Ельней. Потому он стремился осуществить его в кратчайшие сроки.