Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

Эмерсон слегка наклонилась вперед.

– Послушай, голубушка, – сказала она. – Я обнаружила информацию о том, когда исчез ребенок Анны Найтли. Это случилось в те дни, когда родилась Грейс. В самом конце августа 1994 года.

– Нет, – произнесла я в полной растерянности. – Ты хочешь сказать, 1998 года, когда Ноэль оставила акушерскую практику.

– Это было в 1994 году, и Грейс была единственная, кого Ноэль приняла в это время.

– Но Грейс родилась первого сентября. – Я упрямо отказывалась понять смысл этого разговора.

– Я знаю, что все это очень запутано, – сказала Эмерсон. – Я знаю, этому трудно поверить. Но я думаю, что Ноэль приняла твоего настоящего ребенка, не Грейс, и именно твоего ребенка она случайно и уронила. Тогда она поехала в роддом, взяла ребенка Анны Найтли, привезла его к вам в дом и выдала его… ее… за твоего ребенка. И это была Грейс.

– Это безумие! – выдохнула я.

– Никаких других детей за это время Ноэль не принимала, – повторила Эмерсон. – Никаких страниц из журнала не вырывала. Я и правда думаю, что это была Грейс, Тара. Прости.

Я провела рукой по волосам, напряженно думая. Я вспоминала ту ночь, когда родилась Грейс. Осознание того, что что-то не так. Как Ноэль твердила, что нужно вызвать «Скорую помощь», потом она сумела повернуть во мне Грейс. Я вспоминала эту долгую темную ночь и смерти подобный сон, навалившийся на меня, когда все кончилось.

– Но я держала ее на руках, – сказала я. – Я ее сразу же покормила. – Она была такая тепленькая, почти горячая. Это было такое дивное тепло. Я все еще помнила его. А потом сон, безмятежный сон. Но как же Сэм… разве он тоже спал? Неужели мы оба так долго спали, что не заметили, как ребенок выскользнул из рук Ноэль? Какой бы невероятной ни казалась мне эта идея сначала, теперь она представлялась в тысячу раз менее вероятной.

– Ты говоришь, что… ребенок, которого я родила, умер?

Эмерсон встала с диванчика и села рядом со мной, обняв за плечи.

– Мне так жаль, – сказала она. – Я…

– А Дженни откуда это известно? – спросила я. Дженни по-прежнему избегала моего взгляда. Она напоминала мне сегодня Грейс, такая же тихая.

Эмерсон колебалась.

– Я вчера говорила об этом с Йеном, когда… расставила все факты по местам, и Дженни нас услышала.

– Ты сказала об этом Йену? Прежде чем сказать мне? – Я вырвалась из ее объятий, охваченная внезапным гневом. – Я последняя узнаю о собственном ребенке? Как давно тебе все это известно?

– Я поняла все вечером накануне юбилея Сюзанны, – призналась Эмерсон.

– И ты мне не сказала? – Я пришла в такую ярость, что мне захотелось ее ударить. – Как ты могла сказать Йену раньше, чем мне? – спросила я. – Как ты посмела?

– Я не знала, как… – Эмерсон покачала головой. – Я боялась причинить тебе боль.

Я не могла это принять. Просто не могла.

– Где Грейс? – спросила я. В этот момент у меня в голове и мысли не было о потерянном мною ребенке. О ребенке, который для меня пока еще вовсе не существовал. Мои мысли были исключительно о том ребенке, которого я любила всем сердцем. – Где она? Почему она…

– После того как я ей сказала вчера, она звонила Кливу, – хрипло выговорила Дженни. – Она была очень расстроена и сказала ему, что хочет поехать в Виргинию и попытаться найти ее… эту женщину. Он старался ее отговорить.

– Ты не должна была рассказывать об этом Грейс! – сказала я.

– Я знаю. – Глаза у нее покраснели, и она еще глубже погрузилась в диванные подушки.

– Прошу тебя, Тара, – взмолилась Эмерсон. – Дженни понимает, что она натворила.

– Откуда она знает, где искать Анну Найтли? – Я металась между софой и окном.

– В Бюро розыска пропавших детей, я думаю, – сказала Дженни. – В Александрии.

Александрия! Я представила себе, как Грейс едет одна, под дождем, думая о том, кто она такая. Только огромная нужда могла заставить мою дочь провести столько времени за рулем. Нужда, которую я не могла восполнить.

– Моя бедная девочка! – выдохнула я. Я вспомнила, как тихо сидела она прошлой ночью в своей спальне. Знала ли она все уже тогда?

– Она наверняка испугана и растеряна, – сказала я.

Что она должна была почувствовать, когда поняла, что оставила телефон дома! Я с трудом могла вообразить ее состояние в этот момент.

– Я испытываю ужасное чувство, – сказала Эмерсон.

– Мне плевать сейчас на твои чувства, Эмерсон, – сказала я. – Все, что мне нужно, это найти Грейс. Ты не имела права скрывать все это от меня, ведь речь идет о безопасности Грейс. Ты… – Я отвернулась от них обеих и направилась в кухню к телефону. – Кому нам звонить? – бросила я в воздух. – Как нам ее искать?

Грейс

Вашингтон, округ Колумбия

Я остановилась на другой автозаправке, купила телефон и заключила сама с собой соглашение. Если через час я не найду Анну Найтли в Медицинском центре, то позвоню этой женщине из Бюро розыска пропавших детей и дам ей свой номер. Так или иначе, я найду сегодня свою мать.

Наконец, я нашла Медицинский центр. Я заехала в большой подземный гараж, и это оказалось сложнее, чем поездка по шоссе. Машины выезжали передо мной и гудели позади, но, в конце концов, мне удалось отыскать место.

При входе висело объявление, где говорилось о необходимости предъявлять удостоверение личности. Я достала свои водительские права. Охранник бросил на них взгляд, при этом даже не посмотрев на меня, и спросил:

– А где сопровождающий вас взрослый?

Руки у меня дрожали, и вид, наверно, был виноватый.

– Здесь находятся мои мать и сестра, – сказала я.

– Эй, вы! – заорал охранник на кого-то позади меня, заинтересовавшись им больше, чем мной. Мне он только кивнул, чтобы я проходила. Я пошла быстрым шагом. Я знала, что мне повезло.

Холл был просторный, и я подумала, будь я ребенком, которого привели к врачу, мне бы здесь было уютно. Помещение не выглядело больничным и уж вовсе не походило на приемный покой, куда привезли моего отца. Но я не была ребенком, и меня не привели к врачу. Я даже толком не понимала, что вообще здесь делаю. Холл был заполнен детьми с родителями, врачами и медсестрами, и у всех у них был такой вид, как будто они знали, зачем они здесь, все, кроме меня.

В стороне я увидела справочную и подошла к сидевшей за столиком женщине. Седая афроамериканка в очках улыбнулась мне. Я изо всех сил старалась выглядеть восемнадцатилетней. Я боялась, что меня выгонят.

– Привет, – сказала я. – Мне нужно передать кое-кому важное сообщение. Это мать одной вашей пациентки. Если я напишу записку, сможет кто-нибудь ее передать?