Нэйт - Бран

— Не понял.

В ту же секунду Тайр вытащил пистолет и выстрелил прямо в лоб Джагаона. Я вскрикнула, закрывая лицо руками, а Тайр, наконец, зашел в каюту и плотно закрыл дверь.

Я резко и часто дышала, глядя на неподвижного Кайннана.

— Что ты натворил?

Однако дырки во лбу не было, только маленькая незаметная царапина, которая уже затягивалась на глазах.

— Почему нет крови?

— Ну, я же не полный дурак, чтобы убивать его.

— Тогда что ты сделал?

— Я нашёл решение получше того, о чем мы говорили! Не захотел я пропускать вашу сумасшедшую парочку через свои мозги. Мне хватило и одного твоего морока, до сих пор в себя прихожу.

— И что это?

— Микрочип! — радостно как ребенок воскликнул Тайр, что никак не вязалось с его высокой, в чем-то угрожающей и даже немного потусторонней фигурой. — Мы с моим другом-медиком его запрограммировали. Теперь у парня будет постоянная хроническая усталость, снижение полового влечения, в простонародье, алибидемия, и связанное с ней нарушение эректильной функции. Будет смотреться очень органично, с учетом того, сколько проблем на него навалилось. К тому же смерть отца. Пока чип не рассосется, он будет воспринимать тебя исключительно как друга.

— Ничего себе ребята, — наконец, хохотнула я, приходя в себя. — Вот это вы даете!

— Могла бы сказать «спасибо».

— Да, да! Спасибо огромное, это даже… это даже лучше! Вряд ли он о чем-то догадается. Тайр, спасибо, что пришел! Только лайнер уже взлетел. Ты ведь не полетишь с нами?

— Нет, конечно.

— А он будет что-то помнить, когда проснется? Он ведь узнал тебя.

— Сейчас, — Тайр подержал некоторое время свои руки над головой несчастного Кайна, над бездыханным телом которого мы издевались уже вторые сутки подряд. — Всё, теперь он должен будет забыть последние пять минут.

— Но мы уже на орбите! Как ты…

— Милая, может быть хватит уже забывать тот восхитительный факт, что я — айгэнт.

Он обратился в свою голубую полупрозрачную энергоформу и просто прошел сквозь стену, выходя в открытый космос. Я только успела моргнуть, как он оказался за бортом корабля, и, красиво зависнув в огромном иллюминаторе, шутливо отдал мне честь, направившись к поверхности планеты.

Я, конечно, видела Йера, но никогда лично ешё не наблюдала, чтобы живые существа без скафандров парили в космосе. Фух.

Кайннан действительно ничего не помнил, когда проснулся. И мы преспокойно пропутешествовали с ним целую неделю. Более того, он даже спал в отдельной каюте, которую до этого выделил под свой кабинет, не забыв при этом принести дурацкие извинения, что не возвращается к исполнению супружеского долга. Воистину, в голове у него закоротили какие-то нейронные связи, если он думал, что должен извиняться за это, зная, насколько мне противен. Я всё больше убеждалась в его психическом нездоровье.

«Удивительно», думала я, прогуливаясь по палубам и магазинам. Я вообще почти не сидела в каютах, радуясь количеству мест, в которых здесь можно было проводить время, «неужели люди могут так запросто управлять другими, просто вживляя нужные инструкции им в мозг?» Но, мне это было на руку, отчего же не воспользоваться, успокаивала я себя, маскируя чувство вины. Я прекрасно понимала, насколько вмешательство в свободу воли человека может отразиться на моей карме. Это самозащита, успокаивала я себя, просто самозащита.

Будучи теперь в безопасности на некоторое время я подумала, что будет даже полезно побывать дома: увидеться с бабушкой, с Аннайной, почтить память дедушки Аргатэрэя. Я не стала себя обманывать и долго думала о нем, бродя по мини-паркам лайнера с искусственными деревьями.

Несмотря на то, что, в конечном итоге, именно дедушка толкнул меня на мой путь, именно он настоял на том, чтобы я прошла все эти проверки в Модуле предназначений, результаты которого лишили меня свободы. Я очень долгое время была на него обижена. За то, что он почти не выходил на связь, даже тогда, когда я ещё служила на Зеваоне. Когда улетела и когда со мной произошли все события. Никто из моей семьи не поддерживал меня.

Я убеждала себя, что именно благодаря всему и встретила Гайла, но это так и не помогло справиться с обидой. Я ничего не могла с ней поделать и честно посмотрела ей в глаза. Я должна была придти на то место, где они последний раз почтили память дедушки, чтобы попытаться простить его и простить себя за то, что была так по-детски на него обижена.

И, да, я была обижена на брата. Гиран тоже оставил меня. Прошел уже месяц с тех пор, как я была осуждена на Альцинирус-Вейра, а он даже не позвонил. Ни разу. Просто чтобы спросить, как я вообще? Как у меня дела? И что я чувствую? У нас всегда были хорошие отношения с братом, а своих мелких племянников я просто обожала, но по всему выходило, что они вычеркнули меня из своей жизни. Может быть их тоже заставили? Шантажировали, как и всех в Совете Тринадцати? Я объясняла себе это, но думала: неужели не было ни единой возможности просто послать мне весточку со словами поддержки?

Когда я шагнула на раскаленную поверхность космодрома Андарион и вдохнула такой родной, такой мой воздух, который всегда давал силы, я втайне надеялась, что может быть Гиран придет на космодром? Просто встретить меня, обнять. И когда увидела знакомую фигуру в конце площади, сердце ёкнуло и забилось с бешеной скоростью.

Но это был не мой брат. Это была… Космос! И даже не Аннайна, Аннайна стояла чуть поодаль.

— Мирна! — вскрикнула я так, будто от этого зависела моя жизнь и понеслась на всех парусах к сестре, которую не видела целых пятнадцать лет. Боже, какая же она была сильная, красивая. Она неслась навстречу, и кажется, что это было самое прекрасное, что случилось со мной со времени, когда мы с Гайлом решили быть вместе. И хотя она была теперь даже ниже, она всё равно приподняла меня над землей, кружа так же, как кружила в детстве.

— Мирна! Ты… Мирна.

— Эй, Нэти, всё хорошо! Всё, успокойся. Я прилетела только неделю назад, и полностью узнала твою историю. В местном варианте, конечно. Но я больше тебя не брошу!

— Мирна.

К нам подлетела и Аннайна, и теперь мы уже с ней вдвоём прыгали от счастья, пока Мирна смотрела на нас с улыбкой. В детстве мне она казалась глыбой, монолитом, которую ничто не проймет: ни законы и предписания общества, ни чьи либо указания. Уж она точно могла противостоять