Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев

– Все там понятно, если знать. Реактивная система залпового огня «Смерч».

– Охренеть! Она откуда тут?

– Посмотри еще левее, где открытые ворота боксов. Что видишь?

– «Урал» какой-то выезжает. Твою мать… это что, «Град»?

– Нет, «Прима». Реактивная система той же категории, что и «Смерч», только немного поменьше и помобильней. Если выведут на прямое боевое столкновение войска Каганата, а потом жахнут по ним этой хренью, Шымкент потом можно брать голыми руками. Молодец Иргаш. Я начинаю его уважать. Не просто гопник с улицы, а настоящий курбаши. Кстати, ты в курсе, что он специально взял себе такое погоняло? В честь предводителя басмачей, что геройствовали в наших краях после революции семнадцатого. Тот Иргаш называл себя ханом, любил черные одежды и являлся весьма значительной фигурой в басмаческом движении. Даже атаман Дутов хотел с ним скорешиться, пока того чекисты в Суйдуне не пришили.

– Этот тоже любит черное, – кивнул Шал, – черный кабриолет, черная футболка.

– Ну вот. Есть с кого пример брать. А насчет «смерча» и «примы»… Гвардейский был не только лучшей учебкой Союза. Тут кроме танковой бригады стояла и артиллерийская, куда все это реактивное добро и входило. Еще гаубицы должны быть. «Мста-Б» вроде, точно не помню. Но, главное, и я уверен точно, эти коробочки[45], что так живо тут катаются, именно оттуда, из ЦБРТ.

– Это что за хрень? – не понял Шал.

– Центральная база резерва танков. До развала Союза называлась Московской базой резерва танков, а в казахстанской армии ее так и звали «Мосбаза». База хранения военной техники.

– Откуда ты все знаешь, твою мать? – Шал оторвался от бинокля.

– Ты забываешь, кто я, – довольно улыбнулся Лемке. – Думаешь, я в Службу Безопасности пришел от безысходности и голода? После того как мир медным тазом накрылся? Нееет. Я и не уходил оттуда, и до Скорби служил в «ка-эн-бэ», а ты сам знаешь, что эта казахстанская контора – дочка славной и страшной «ка-гэ-бэ». Просто по специфике работы я должен знать пусть не все, но многое. В центре гарнизона здание трехэтажное видишь?

– Ну, – Шал перевел в ту сторону бинокль.

– Тебе «НИСХИ» ни о чем не говорит? Научно-исследовательский сельскохозяйственный институт. Одно из предприятий советской программы по созданию биологического оружия. В Казахстане их было четыре. На острове Возрождения в Аральском море. Степногорская база, под Целиноградом. Противочумный институт в Алма-Ате, и Отарский. Входил в одну систему институтов, работавших в сельскохозяйственном направлении.

Подобные центры были во Владимире, Свердловске и Новосибирске. Причем вирусы, что тут разрабатывались, испытывались в новосибирском «Векторе». Вот так вот.

– Я не понял, они и после развала Союза тут биооружие делали?

– Да щас! – Лемке потянулся. – Загубили все на корню, вывезли в Россию и провели конверсию на американские деньги. Амеры тут часто ошивались, все контролировали. И работали даже. Официально – с казахскими учеными разрабатывали вакцины от птичьего гриппа. Неофициально… этого я не знаю. Доступа к информации такого уровня у меня не было. Знаю, что наши вроде как производили всякие сыворотки против болезней животных. И еще знаю, что в этом институте был музей, содержащий патогенные штаммы вирусов и всякой гадости, типа микроорганизмов и грибков, опасных для сельскохозяйственных животных и растений.

– То есть их сейчас можно взять и заразить скот?

– Думаю, да. Когда двадцать лет назад долбанули ракетами по Алматы, отсюда все ломились как перепуганные сайгаки, и вряд ли кто-то задумывался о том, что тут остается. Кому оно нужно тогда было? Зато сейчас… блин, да Отар для Иргаша золотое дно! Надеюсь, он не все местные секреты знает.

– Вот сука! – выругался Шал. – Да тут не ящик, а целый крупнотоннажный контейнер Пандоры!

– Эт точно. Ну что, какие планы?

– Пошли пожрем. Потом вздремну и к вечеру вернусь. Попробую туда пробраться и разобраться на месте.

– Мочить Ахмеда сразу будешь?

Шал покосился на Лемке. Тот все еще думает, что он пришел сюда за Ахмедом. Впрочем, пусть и дальше так думает, иначе начнет сомневаться в его адекватности, как и в случае с Фань. Младший Сыдыков только одна из целей, но знать особисту об этом необязательно.

– Ага. Сортир только найду.

– Слушай, я понимаю, что в такой обстановке трудновато будет отхреначить ему башку, – дознаватель ткнул пальцем в сторону людей в гарнизоне, – поэтому я готов, если что, подтвердить факт устранения. А если ты пришьешь еще и старшего братца, буду клясться хоть на Библии, хоть на Коране, что все видел собственными глазами.

– Да? Может, тебе их уши принести? Для подтверждения, так сказать.

– Да ладно, – махнул рукой Лемке, – необязательно.

– Как хочешь. Я мог бы и уважить кровожадную душеньку старого гэбиста.

– Обойдусь.

Шал усмехнулся.

– А не боишься, что обману? Подтвердишь устранение, а окажется, что брехня. И сидеть тебе за решеткой за дезинформацию руководства.

– За восемь бед один ответ, в тюрьме есть тоже лазарет. Знаешь такую песню?

– Ага, я там валялся.

– Если вернусь в Шымкент не на поезде, а пешком, мне все равно сидеть. За дезу как-то престижней, чем за дезертирство. Не так обидно, все ошибаются в жизни. Ну что, пойдем?

– Кеттык.

Танкист утверждал, что здесь можно разжиться только парой-тройкой танков. Но как бы невероятно и сказочно это ни звучало, чудеса случаются. Даже после конца света. По-другому назвать свалившееся на него богатство мертвой страны Иргаш не мог. Чудо, не иначе. Или большое везение. Столько законсервированной военной техники в одном месте, что может быть лучше? Наверное, еще техника, желательно рабочая и без особых технических проблем.

Выбор впечатлял. Кроме старых советских «семьдесят вторых» присутствовали машины уже казахстанской модернизации, имевшие модификацию Т-72KZ «Шыгыс», что означало «Восток». От бывшей 40-й военной базы осталось достойное наследство: системы реактивного залпового огня, боевые машины пехоты, танки и артиллерийские пушки. Плюсом автомобили медицинского батальона. Не хватало только пары вертолетов, чтобы представить себя большим командующим маленькой армии. Все это военное добро, конечно, прекрасно, только для полноценного применения имелось одно важное препятствие. Отсутствовал личный состав, обученный и хорошо знакомый с данной техникой. Так что придется довольствоваться малым, на что хватит средств и сил.

Особых проблем машины не доставили, что очень радовало. Большая их часть располагалась в ангарах и боксах, и из подготовительных работ требовала только промывки топливных систем и зарядки аккумуляторов. Брошенным на улице транспортом заниматься не стали, чтобы не тратить время. Подпортить крови Каганату хватит и того, что привели в порядок, «бэ́тер» танку не конкурент, и тогда Старейшины узнают в полной мере, что собой представляют инсургенты, не согласные с политикой их пресловутого нового государства.