Самый желанный - Селеста Брэдли
Шрифт:
Интервал:
Улыбка Грэма стала печальной.
– Я почти уверен, что она всех ненавидит. Например, она точно ненавидит меня, так как я первый указал, что если ты получишь наследство, то сможешь вернуть ей ее двести фунтов.
– Начать с того, – фыркнула Дирдре, – что это не ее двести фунтов.
Сэди снова посмотрела на чек у себя в руках.
– Наверное, мне нужно часть отдать ей? Я имею в виду, что это она – настоящая Пикеринг, а не я.
– Не смей и думать! – воскликнула Дирдре и уперла руки в бока. – Ты знаешь, зачем она послала экономку в тот приют? Искала девочку, чтобы выдать ее за Софи и получить наследство.
Феба кивнула.
– В конце концов она призналась, что оставила этот план, когда ты оказалась…
– Некрасивой, – с некоторой злобой закончила фразу Сэди. – Теперь все объяснятся. – Она снова посмотрела на чек у себя в руках. – Тогда все справедливо. – Она повернулась к Грэму и протянула ему листок. – Это для твоего Иденкорта.
Его рука накрыла ее руку, чек оказался внутри.
– Для нашего дома, Сэди Уэстморленд Блейк Кавендиш, герцогиня Иденкорт.
Он поднял их сцепленные руки и поцеловал ее пальцы.
– Наконец я с тобой познакомился. Я счастлив.
«Настоящая любовь».
Сэди засмеялась и присела в книксене.
– Я тоже, ваша светлость. – И улыбнулась со всей своей бесконечной любовью. Она думала, что у нее никогда больше не будет возможности высказать ее. Эта улыбка изумила Грэма, а мистера Стикли заставила открыть рот. – Но можете называть меня Сэди.
Спотыкаясь и щурясь от проникающего сквозь облака неяркого жемчужно-серого дневного света, Вулф вывалился из паба и вытер рукавом рот, из которого несло перегаром. Дрожащей рукой оперся о косяк двери и сплюнул на мостовую. Служанка из бара позволила ему проспаться после попойки в своей постели, но утром была очень раздражена, когда обнаружила, что у него нет ни пенни, чтобы оплатить ее щедрость.
В голове у Вулфа звенело и стучало и вообще казалось, что бригада рабочих строит виселицу прямо у него в черепе. Образ петли некоторое время застилал его поле зрения и вызывал самые мрачные ассоциации. Потом он сумел прогнать его, заняв мысли воспоминаниями о внушительных прелестях вышеупомянутой служанки.
Вдохновившись такими воспоминаниями, Вулф распрямил спину и провел рукой по немытым волосам, приглаживая их. Строен, как прежде, несмотря на возраст. Сорок с хвостиком – это самый расцвет. У него впереди еще много-много лет, чтобы наслаждаться плодами своих трудов. Но сейчас нужно тряхнуть Стикли и получить аванс в счет гонорара. Придется еще разделаться с маркизом Брукхейвеном. Когда этого парня не станет, ни у одной из правнучек сэра Хеймиша Пикеринга больше не будет шансов наложить лапы ни на один пенс из золота старого негодяя.
Все еще прямо, но слегка подволакивая ноги, Вулф побрел по извилистым улочкам и переулкам Шордича в более респектабельные районы. Плохо здесь. Запах булыжников мостовой, пропитанных мочой и сажей, как будто подгонял его, хотя он и прежде не был избалован ароматом цветов и духом красивой жизни.
– Скорее в контору, – пробормотал он себе под нос и фыркнул. – Тик-так, старик. Время – деньги.
А кто у нас был любитель этой поговорки и повторял ее так часто, что Вулфу хотелось проломить его голову крикетной битой? Ах да, мистер Вулф-старший обожал изливать это нравоучение на голову своего дорого партнера, Стикли-старшего.
Вдруг его осенило. В голову пришла чудесная мысль. Он представил, что навсегда расстанется со Стикли, и улыбнулся такой счастливой улыбкой, что она почти затмила и красноту глаз, и зеленоватый цвет лица.
Оставив позади жалкие улочки Шордича, Вулф помедлил у витрины на Флит-стрит, чтобы поправить галстук. О, черт, а где же галстук? Вспомнив, что в какой-то момент за минувшие дни использовал галстук, чтобы привязывать руки той служанки к кровати, он равнодушно пожал плечами. Да пусть эта шлюха его хоть сожжет. Скоро он будет купаться в роскоши, он – счастливый, трудолюбивый обладатель пятнадцати тысяч фунтов дохода с фонда Пикеринга.
Стикли его половина, конечно, уже не понадобится.
Пока Вулф пытался негнущимися пальцами привести в порядок свой воротничок, за его спиной прошли две дамы. В витрине он видел их нарядные шляпки и шали и плетущегося за ними скучающего лакея с кучей свертков в руках. Вулфа перекосило от злобы.
Эти дамы настоящие паразиты общества, слишком надменны и заносчивы, чтобы зарабатывать на жизнь честной проституцией. Скоро у него будет достаточно денег, чтобы окружить себя самыми старательными проститутками и такими же друзьями на весь остаток своей жизни.
Эти сибаритские мечтания почти отвлекли его от разговора дам, то есть отвлекали, пока он не услышал имя Иденкорт.
– О нет! Это ее деньги, а не Иденкорта. Говорят, почти тридцать тысяч фунтов.
Вторая дама завистливо вздохнула.
– Ты можешь себе представить? Молодой, красивый герцог и все эти богатства. Я думаю, она даже спать будет в рубашке от Лементера.
Ее собеседница не менее завистливо фыркнула.
– С таким наследством она будет наряжать в платья от Лементера своих горничных.
– Но разве это не романтично? Я слышала, он похитил ее и отвез в свое поместье и не отпускал, пока она не пообещала выйти за него замуж.
«Надо было убить эту костлявую суку, когда была возможность».
Вулф даже не заметил, что произнес эту фразу вслух, пока не почувствовал на своем плече тяжелую руку ливрейного лакея.
– Сэр, думаю, вам лучше пройти.
Вулф почувствовал, что его разворачивают силой. Лакей – черт возьми, он выглядел скорее как телохранитель, а не простой слуга – твердо стоял между Вулфом и двумя потрясенными леди, очень богатыми и, видимо, знатными, дамами. Вулф долго молчал, пытаясь подавить в себе дикую вспышку гнева, и наконец выдавил извиняющуюся улыбку и несколько подобострастных банальностей. Наконец лакей отпустил его, и Вулф попятился, кланяясь и хихикая до тех пор, пока ему не стало тошно от собственного раболепия.
Как это могло произойти? Несколько дней назад, когда он позволил себе расслабиться, все было отлично, эта горе-невеста с лошадиной мордой оказалась фальшивкой! А теперь она получила наследство! Вулф доплелся до ближайшего мальчишки-газетчика, который связывал последние нераспроданные за день газеты, грубо оттолкнул его и схватил скандальный листок.
– Эй, давай фартинг!
Тогда Вулф выпустил весь скопившийся пар на этого ничтожного червяка. Мальчишка, мелко крестясь, словно увидел нечистого, побледнел и попятился от бешеного психа с красными, горящими глазами.
Вулф больше не обращал на него внимания, он резко развернул листок, едва не порвав его напополам. Вот оно – в колонке «Голос большого света».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!