Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл

– Катерина вышла; только Хьюик осмелился встать, когда она выходила из-за стола. Катерина шла к двери с высоко поднятой головой. Король обессиленно упал в кресло. Выпустив пар, он успокоился и как будто ослаб.

– Куда катится мир? – бормотал он. – Чтобы жена меня учила!

Хьюик заметил, как Гардинер и Райзли переглянулись и обменялись кивками. Видимо, решили, что путь открыт.

– Хьюик, – обратился к врачу король. – Догоните королеву, успокойте ее. Убедитесь, что она хорошо себя чувствует.

Хьюик невольно подумал об иронии судьбы: королева держалась достойнее всех, по крайней мере, лучше всех скрывала свои истинные чувства. Выходя, Хьюик услышал обрывок фразы, произнесенной Гардинером:

– …пригрели змею. – Ему хотелось затолкать злобные слова в глотку епископу, чтобы тот подавился.

Дворец Уайтхолл, Лондон, август 1546 г.

Что-то происходило. Дот чувствовала, как над королевой сгущаются тучи – и дело вовсе не в удушающей августовской жаре. Все страдали, даже собаки валялись на турецком ковре, вывалив языки, и тяжело дышали. Дот широко открыла окна по обе стороны зала, но не чувствовалось ни малейшего сквозняка. Голова под чепцом намокла; ей хотелось снять платье и остаться в одной нижней рубахе, как молодые фрейлины, когда у королевы нет гостей. Сейчас к ним никто не приходит. Две недели назад сожгли бедную Анну Аскью. Теперь покои королевы обходят стороной. Прекратились обычные вечерние развлечения: нет ни музыкантов, ни поэтов. Даже Юдолл не веселит дам, как обычно, своими рассказами. Да и Хьюика, который все время сидел с ними, в последнее время не видно.

Старая Мэри Вуттен и Лиззи Тируит сидели рядом и о чем-то еле слышно беседовали, то и дело озираясь по сторонам и проверяя, не подслушивают ли их. На Дот никто и внимания не обращал. Как будто у нее нет ушей!

– Знаешь, что это мне напоминает? – спросила Лиззи Тируит.

– Наложницу, – прошептала в ответ Мэри Вуттен.

Дот знала, кого они имеют в виду; придворные называли так Нэн Болейн, когда она была королевой. Дот наполнила их кубки из кувшина легким пивом.

– Теплое… Неужели во всем дворце не нашлось ни куска льда?

– Нет, миледи, даже для короля. Ледник пуст.

– Я боюсь за нее. – У Лиззи Тируит было такое лицо, будто она вот-вот расплачется.

– За всех нас.

– Но она не сделала ничего дурного. Она – само совершенство.

Мэри Вуттен хмыкнула и закатила глаза:

– Дело не в этом. Если уж те двое взялись за дело… – Она покачала головой. – Они уже не выпустят добычу!

Сестрица Анна склонилась к ним, прижав палец к губам:

– Тише, пожалуйста. Не пугайте фрейлин. – Она посмотрела на группу девушек, которые бесцельно слонялись по залу.

Дот понесла кувшин в спальню; Катерина сидела в кресле, в одиночестве, и смотрела в пространство; на коленях у нее лежала книга.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она, когда Дот наполнила ее кубок.

– Мадам… – Дот не знала, как лучше сказать. – Что… простите… – Катерина выжидательно смотрела на нее. – Что-нибудь случилось?

– Дот, иногда лучше не знать. – Королева, как всегда, была невозмутима.

– Но…

Катерина подняла руку, призывая ее к молчанию.

– Если кто-нибудь попросит тебя передать что-нибудь мне – все равно что, книгу или документ, – ты должна отказаться.

Дот кивнула. У нее болели виски, как будто на голове стягивали ленту. Катерина улыбнулась. Откуда только она берет силы? Дот не понимала, но чувствовала, что атмосфера накаляется.

– Занимайся своими делами, Дот. И не показывай виду, что тревожишься. Давай-ка посмотрим, умеешь ли ты улыбаться.

Она растянула губы в улыбке и начала собирать белье в стирку.

– Умница, Дот!

В покоях королевы стояла тишина. Когда Дот вышла, она едва не столкнулась с гофмейстером. Он спросил сестрицу Анну.

– Кому я понадобилась?

Дот заметила, что голос Анны слегка дрожит.

– Миледи, с вами хочет побеседовать лорд-канцлер.

– Райзли, – еле слышно уточнила сестрица Анна.

Дот видела, как она побледнела; да и другие дамы стали похожи на перепуганных ланей. У всех в глазах ожидание. Сестрица Анна молча прошла мимо Дот.

Дот уже поняла: Райзли – тот человек, с которым она встретилась в Тауэре. Она вспомнила, как он грыз сахар и крошки застревали в его бороде. Ее тогдашняя ложь разъедала ее изнутри.

– Дот, – обратилась к ней Лиззи Тируит, – что ты делаешь?

Дот встрепенулась, увидев, что корзина перевернулась и белье выпало на пол. Она словно приросла к месту и не сводила взгляда с двери.

– Ах, прошу прощения! – Она поспешно стала собирать белье в корзину.

– Соберись, девочка!

Дот, дрожа, понеслась в прачечную, отдала корзину прачке, сказав, что это для королевы, но не осталась поболтать, как всегда. Ей не терпелось поскорее вернуться в непривычно тихие комнаты.

Вернулась Анна, белая как мел; похоже, ее запугали до смерти. Она не могла ни сидеть, ни стоять на одном месте. Она ломала руки, металась по залу, бормоча себе под нос:

– Куда я дела мою Библию? Где моя Псалтирь? Где моя сестра?

Когда из опочивальни вышла Катерина, Анна прижалась к ней так, словно вот-вот утонет.

Потом Райзли вызвал к себе Лиззи Тируит, и в комнате стало душно от страха. Всякий раз, как скрипели половицы, все вздрагивали. Катерина сидела в дальнем углу и тихо читала, как если бы ничего не случилось, но сестра Анна рядом с ней смотрела перед собой и все вертела кисть на поясе. Она словно лишилась рассудка. Дот не знала, куда деваться, и притворялась, что штопает невидимую дырочку на чулке. Лиззи отсутствовала недолго. Вернувшись, она сказала:

– Здесь так душно… Не знаю, как вы еще дышите. – Она порылась в своих вещах и достала веер, бормоча: – Не знаю, не знаю.

Следующей вызвали Анну Стэнхоуп. Если она и была напугана, то не показала виду. Она шла за гофмейстером, как будто собиралась на вечернюю прогулку. Дот невольно отдала ей должное: пусть Стэнхоуп двуличная мерзавка, она не трусиха. Дот уколола палец иголкой. Ей казалось, что она вот-вот задохнется от страха; из-за ее лжи Анна Стэнхоуп может попасть туда же, куда и миссис Аскью!

Голова у нее шла кругом. Она высосала кровь из ранки и пыталась снова вдеть нитку в иголку, но руки у нее дрожали. Она невольно представила, как горела бедная Анна Аскью; помог ли ей заветный мешочек? Ускорил ли ее путь на небо? Никто не говорил о ней даже шепотом. Как будто все происходило в другом месте, а их дело – сидеть на половине королевы и ждать.

Стэнхоуп вернулась примерно через полчаса; смотрела она надменно, словно ничто не изменилось. Возможно, так и есть. Она сразу подошла к Катерине и что-то прошептала ей на ухо. Все присутствующие напряженно смотрели на королеву, но та лишь кивнула и продолжала читать. Анна Стэнхоуп как будто совсем не была взволнована. Она села в нише у окна и начала раскладывать пасьянс. Дот следила, как она выкладывает карты на стол ловкими пальцами, думая обнаружить следы беспокойства, но их не было. Мало-помалу она успокоилась.