Досье «ОДЕССА» - Фредерик Форсайт

– Он жив, но без сознания. Ему нужен врач. Дай мне бумагу и карандаш.

Пока Оскар искал ножовку в шкафу под лестницей, Рошманн левой рукой накарябал на листке два телефона. Когда телохранитель вернулся, он передал ему бумагу.

– Позвонишь по этому номеру в Нюрнберг и расскажешь, что здесь произошло. А это телефон врача. Пусть едет сюда как можно скорее. И сам поторопись, понял?

Кивнув, Оскар выбежал из комнаты. Рошманн взглянул на часы. Без десяти одиннадцать. «Если Оскар доберется до телефона к одиннадцати и привезет сюда врача около четверти двенадцатого, – подумал он, – Миллера, возможно, удастся вовремя привести в сознание и заставить задержать сообщника». Рошманн спешно принялся пилить наручники.

Выйдя из дома, Оскар еще раз обругал испортившийся автомобиль хозяина, который сиротливо стоял в гараже, схватился было за велосипед, но остановился, посмотрел на «ягуар». Подошел к нему, заглянул в салон, увидел торчавшие в замке зажигания ключи. Хозяин просил поторопиться, посему Оскар бросил велосипед, сел за руль «ягуара» и, описав широкий полукруг по устланной гравием лужайке, поехал к воротам.

Он уже разогнал машину, переключился на третью передачу, когда наехал на лежавший поперек дороги и отчасти занесенный снегом столб.

Сильный взрыв, от которого задрожали стекла в доме, заставил Рошманна забыть о наручниках, которые он перепиливал. Вытянувшись к окну, эсэсовец увидел, что «ягуара» на месте нет, а из-за сосен к небу поднимается столб дыма. Он вспомнил заверения Вервольфа, что о Миллере «позаботятся». Но журналист лежал у его ног, значит, погиб телохранитель. Надежда на освобождение угасла. Рошманн уронил голову на холодный металл, закрыл глаза и в отчаянии пробормотал: «Все кончено».

Через несколько минут он вновь взялся за ножовку. Больше часа он потратил на то, чтобы перепилить закаленную сталь наручников, совершенно затупив пилу. Когда эсэсовец освободился – лишь один браслет остался у него на руке, – часы пробили полдень.

Если бы у Рошманна было время, он бы пнул хорошенько лежавшего рядом Миллера, но эсэсовец очень торопился. Он вынул из сейфа в стене паспорт, несколько толстых пачек крупных купюр и через двадцать минут, сложив все это в чемоданчик, проехал на велосипеде мимо развороченного взрывом «ягуара» и останков Оскара неподалеку.

Добравшись до деревни, он заказал такси в международный аэропорт Франкфурта. Там подошел к справочной и поинтересовался: «Когда вылетает ближайший самолет в Аргентину? Если раньше часа ничего нет, дайте билет до Мадрида».

В десять минут второго «мерседес» Маккензена проехал в ворота усадьбы Рошманна. А через несколько метров остановился – дальше двигаться было нельзя.

«Ягуар» взорвался, но его шасси осталось на дороге и загораживало ее. Капот и багажник сохранились, так же как и лонжероны, но центральной части автомобиля, включая кабину, не было. Ее куски разметало далеко по снегу.

Маккензен с хмурой улыбкой осмотрел скелет машины и подошел к лежавшей метрах в пяти куче обгоревшей одежды, в которой угадывались контуры человеческого тела. Что-то в ней привлекло его внимание, и он нагнулся, внимательно оглядел труп. Потом выпрямился и побежал к дому.

Звонить Маккензен не стал, сразу дернул за ручку. Дверь отворилась, он вошел в прихожую. Прислушался, как почуявший опасность хищник у водопоя. В доме было тихо. Маккензен вытащил из кобуры под мышкой «люгер», снял его с предохранителя и стал одну за другой открывать выходившие в прихожую двери.

Первой оказалась дверь гостиной, второй – кабинета. Лежавшего у камина человека он заметил сразу, но вошел, лишь внимательно все оглядев. Он знавал двоих, попавшихся на трюк с явной приманкой и скрытой засадой. Перед тем, как войти, он заглянул даже в щель между дверными петлями.

Миллер лежал на спине, склонив голову набок. Несколько секунд Маккензен всматривался в его белое, как мел, лицо, прислушивался к неровному дыханию. Запекшаяся кровь на затылке журналиста почти все ему объяснила.

Маккензен обыскал дом, приметил выдвинутые в спальне ящики комода, исчезновение из ванной бритвенного прибора.

Возвратившись в кабинет, он заглянул в распахнутую створку стенного сейфа – там было пусто. Сел за письменный стол и решил позвонить.

Не услышав в трубке гудка, Маккензен чертыхнулся и положил ее на место. Ящик с инструментами он нашел без труда, заметив открытую дверь шкафа под лестницей. Взяв все необходимое, он еще раз заглянул в кабинет, посмотрел, не очнулся ли Миллер, и вышел из дома через стеклянные двери.

Лишь через час он нашел разрыв в проводах, соединил их, вернулся в дом и взялся за телефон. Гудок появился. Маккензен позвонил в Нюрнберг.

Он считал, что шеф «ОДЕССЫ» ждет вестей с нетерпением, но Вервольф заговорил устало и равнодушно. Маккензен, как исправный службист, доложил о происшедшем – взорванном «ягуаре», браслете от наручников, висевшем над камином, затупленной ножовке на ковре, Миллере, лежавшем без сознания, и закончил тем, что хозяин дома исчез.

– Он прихватил с собой немного, шеф. Белье и, наверное, деньги из сейфа. Я тут все приберу, и он может возвращаться.

– Нет, он не вернется, – вздохнул Вервольф. – Он только что звонил мне из франкфуртского аэропорта, сказал, что через десять минут улетает в Мадрид, а оттуда – в Буэнос-Айрес.

– Но зачем все это? Я выпытаю у Миллера, куда он дел бумаги. «Дипломата» среди остатков «ягуара» нет. Нет его и в доме. Но он явно где-то рядом.

– Увы, он уже далеко. На пути в полицию.

Вервольф устало рассказал Маккензену, какие документы Миллер похитил у печатника и что сообщил по телефону Рошманн.

– Сегодня вечером или в крайнем случае завтра утром бумаги попадут к властям. После этого дни тех, кто есть в досье, будут сочтены. Это относится к Рошманну, да и ко мне тоже. С утра я обзваниваю всех, советую им поскорее убираться из ФРГ.

– Так что же теперь делать?

– Вам лучше исчезнуть. Вас в том списке нет. А я есть, так что мне придется уехать. Вы живите спокойно и ждите, когда с вами свяжется мой преемник. Вулкан бежал и не вернется. И весь проект развалится.

– Какой Вулкан? Что за проект?

– Теперь это уже не имеет значения, и вам можно все рассказать… – в нескольких словах Вервольф объяснил палачу, почему так важно было спасти Рошманна.

Выслушав его, Маккензен присвистнул и посмотрел на лежавшего поодаль Миллера.

– Значит, этот сукин сын спутал все карты? – спросил он.

Вервольф заговорил с прежней твердостью, казалось, он взял себя в руки.

– Камрад, вы должны уничтожить следы происшедшего. Помните ли вы «уборщиков», услугами которых мы однажды пользовались?

– Да, конечно. Эти люди здесь, недалеко.

– Позвоните им, и пусть займутся делом немедленно. Сегодня вечером в дом вернется жена Рошманна. Она ни о чем не должна догадаться. Понятно?