Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - Леонид Терушкин

— Хорошо, что вы хоть это поняли. Но почему вы об этом говорите со мной?

— Я не могу не видеть того, что происходит. Все остальные только исполняют ваши распоряжения. Поймите меня: если каповцы будут вместе с вами, это значительно облегчит вашу задачу. Немцы доверяют нам. У каждого из нас есть право передвижения по лагерю, кроме третьего сектора. Короче говоря, мы предлагаем вам союз.

— Кто это «Мы?»

— Я и Чепик, капо банно-команды[408].

Я встал и прошелся несколько раз из угла в угол по кузнице.

— Бжецкий, — начал я, посмотрев ему прямо в лицо, — могли бы вы убить немца?

Он ответил не сразу.

— Если это нужно для пользы дела, мог бы.

— А если без пользы? Точно так же, как они сотнями тысяч уничтожают ваших братьев…

— Я не задумывался над этим…

— Спасибо за откровенность. Нам пора разойтись.

— Хорошо. Но еще раз прошу вас: подумайте о том, что я вам сказал.

Я ответил, что мне думать не о чем, поклонился и вышел. Однако именно то, что Бжецкий задумался прежде чем мне ответить на мой вопрос об убийстве немца, заставило меня предположить, что, может быть, в этом случае он действует не как провокатор. Провокатор согласился бы сразу. Помощь Бжецкого, несомненно, может сильно пригодиться. И в это же время опасно доверять ему.

«Надо посоветоваться с Лейтманом», — решил я. Лейтман, коммунист, старый подпольщик — варшавский рабочий, он был умелым, искусным агитатором и все заключенные в Собиборе с первых же дней стали относиться к нему с уважением.

12 октября. Прибыл еще один эшелон. Вокруг секторов была поставлена усиленная охрана. Вскоре раздались автоматные очереди.

Оказалось, когда голых людей вели в третий сектор, они догадались, что идут на смерть и бросились бежать в разные стороны, но едва достигли проволочных заграждений, как были скошены огнем немцев и власовцев.

Навсегда в моей памяти останется то, что я увидел сегодня. В нашем лагере на тот период было двенадцать больных, работать они не могли, а лечить — в лагере не лечили: и «зачем лечить, лучше убить… ведь так легко их заменить другими». И вот сегодня немцы во главе с Френцелем вывели из бараков всю эту партию больных. Среди них был молодой голландец. Он шел шатаясь, едва держась на ногах. Жена голландца, узнав, что ее больного мужа ведут на «фабрику смерти», не помня себя от ужаса, бледная, как полотно, кинулась за колонной и, нагнав ее, крикнула Френцелю:

— Изверги, вы уводите моего мужа на смерть, так берите же и меня. Я не хочу, слышите, — не хочу жить без него! — Она схватила мужа за руку и, не отрывая от него взгляда, соизмеряя свой шаг с его неверной колеблющейся походкой, пошла в колонне смертников…

Вечером, после работы, в столярной мастерской собрались Лейтман, Янек, старший портной Юзеф, сапожник Якуб, Леон и еще двое.

На вахту в первом секторе в разных концах были поставлены советские военнопленные Алексей Вайцен, Ефим Литвиновский, Борис Табаринский и Наум Плотницкий[409], не спускавшие глаз с ворот первого сектора. Они получили приказ сразу сигнализировать, если заметят что-нибудь подозрительное.

Беседу с ними я начал с того, что передал им предложение Бжецкого и спросил, следует ли принять его в нашу группу. Посоветовавшись, согласились принять. Тогда я послал одного из собравшихся за Бжецким. Вскоре он пришел.

Первый план — бежать путем подкопа — был уже ранее обсужден и отвергнут как негодный. Поэтому я познакомил собравшихся со вторым планом, выработанным мной и Лейтманом.

Сегодня днем меня и еще одного столяра Янек послал в барак, где проживает охрана, для ремонта двух дверей, предварительно испорченных. Когда я вошел в одну из комнат, где никого не было, мой напарник с коридора подпирал дверь, а я в этот момент быстро осмотрел все то, что меня интересовало.

В комнате стояло пять кроватей и в углу стоял шкаф, имеющий пять отделений. Когда я открыл одну дверцу, то увидел винтовку, на полочке лежал пустой патронташ, нигде патронов не оказалось. В другой комнате такая же картина. Возле дневального у дверей тоже ничего не заметил.

Значит, наблюдения наши оказались правильны, фашисты власовцам не доверяют. Значит, самое правильное решение — уничтожить командование, солдат оставить без руководства и пока солдаты догадаются, что это побег, пока получат патроны, мы будет по ту сторону колючей проволоки.

— Бежать надо всем, уничтожив предварительно всех немецких офицеров поодиночке и быстро, в течение одного часа, чтобы они не успели обнаружить исчезновение своих и поднять тревогу. Наша задача заключается в том, чтобы все организовать без шума, чтобы как можно дольше не привлекать внимание эсэсовцев и охрану. Уничтожить их надо в мастерских, куда они будут вызваны под разными предлогами. Людей для уничтожения офицеров назначу я сам. Выполнить это надо так: после обеда, в три с половиной часа, Бжецкий под каким-нибудь предлогом поведет во второй сектор трех наших людей, которые должны будут убить там четырех офицеров. Янек отвечает за то, чтобы ни один человек не выходил из сектора до тех пор, пока я не дам сигнал к побегу. В четыре часа мы должны перерезать связь, проходящую через второй лагерь в помещение резервной охраны. Также в четыре часа начать уничтожение офицеров в первом секторе, приглашая их по одному в мастерские на примерку костюмов и обуви. В гараже должны быть повреждены двигатели находящихся там автомашин, чтобы нельзя было их использовать для вызова помощи или погони. Нужно постараться повредить двигатель бронемашины, стоящей возле офицерского домика. Но если это невозможно, то рисковать не стоит, так как она стоит на виду и могут заметить. В четыре с половиной часа Бжецкий выстраивает всех лагерников в колонну, якобы для работы, и они направляются к главным воротам. В первые ряды колонны становятся люди из Советского Союза, которые по дороге должны овладеть оружейным складом, после чего незаметно пристроиться к колонне и, дойдя до ворот, снять часового и напасть на караульное помещение.