Назовите как хотите - Рассел Джеймс

— Мы вообще будем обедать?

— Да, по пути в каком-нибудь ресторане.

— Ресторан — в Девоншире? Это же дыра, мистер ди Стефано. Вы же видели, что здесь за места.

— Но ведь здесь люди живут. И потом — разве не в каждой английской деревне подают рыбу с картошкой?

Как пес возвращается на блевотину свою, удачно вспомнилось Деларму, так глупый повторяет глупость свою.[21]Ни Клайв, ни Глория в самолет так и не сели, и их исчезновение еще раз доказало, как прав был он сам, отказавшись от полета. Ну конечно же, злодейская парочка только притворялась, что собирается в Штаты, — чтобы сбить с толку его, Деларма. А может, они и впрямь собирались улетать, пока он не нашел их в аэропорту. В любом случае, он их раскусил. На самолет они не сели. Тогда куда же они делись?

Вернулись на блевотину свою.

В залитом неоном полумраке холидей-инновской парковки рыскал Деларм. Рассеянный электрический свет делал огни машин разом потускневшими и размытыми, но он знал, что ищет. Вот машина Стречи, а вот — «родстер» Линкольна Дина. А вот еще машина, еще и еще — на любой из них Клайв и Глория могли вернуться из бристольского аэропорта в свое девонское логово.

Опять, значит, решили его провести. Но он умнее, чем они думали.

Какую бы аферу Клайв ни собирался провернуть с титулом, важны были лишь две вещи: во-первых, тогда, в аэропорту, и Клайв, и миссис Дин признались, что еще никто из претендентов не выплатил полной суммы, а значит, титул достанется тому, кто это сделает первым; а во-вторых, в кармане знаменитого Делармова пальто лежал факс, подтверждавший, что его церковь в Америке готова предоставить ему сто пять тысяч долларов при условии, что они убедятся (то есть при условии, что лично Деларм убедится) в подлинности и достоверности титула.

Также в факсе говорилось, что деньги уже лежат на его счету. Вооруженный этим документом, Деларм может спокойно выписать Клайву чек хоть сейчас, и тем самым дело будет сделано. Конечно, лукавый англичанин вполне может быть там, в отеле, охмуряет кого-нибудь из прочих претендентов, зато у него, у Деларма, деньги уже наготове. И именно он, Деларм, заключит эту сделку. Титул лорда Эском достанется ему.

Как шторм, влетел Деларм в вестибюль отеля. Он должен быть настороже. Он должен убедиться, что на сей раз передача титула будет окончательной и неоспоримой.

Стречи, одинокая и забытая в темном чулане, вдруг почуяла запах уксуса и рыбы с картошкой. Она слышала голоса двух мужчин, но не смогла разобрать ни слова. Единственное, что было отчетливым, — этот запах, от которого текли слюнки. Она сглотнула. Только теперь Стречи поняла, как она голодна, — когда сквозь щель в двери проник сюда запах жирной пищи и насытил спертый полумрак ее темницы. Он окутал ее и принялся мучить, точно назойливая муха на жаркой постели.

Внезапно послышались шаги: кто-то поднимался по лестнице. У самой двери шаги стихли. Послышался скрежет — точно кто-то открывал ключом проржавевший замок, — и дверь со скрипом отворилась. В комнату ворвалась волна света, нахлынула на нее и ослепила. Когда она отвернулась, чтобы закрыться от света, она почувствовала себя принцессой, заточенной в башне. Они светили фонариками прямо ей в лицо. Один из них что-то сказал.

— Что? — переспросила Стречи.

— Ты не передумала? — Это ди Стефано. — Где Клайв?

— Я же говорила — я не знаю.

Проклятый свет. Головы не поднимешь.

— Это мы слышали два часа назад. Ты все еще не образумилась?

— Вы не могли бы убрать этот свет?

— Мне нравится наблюдать за тобой, Стречи. За ходом твоих мыслей — понимаешь, о чем я?

Немигающий свет — точно прожектор. Она ответила:

— Он бросил нас обоих.

— Ты попусту теряешь время, пытаясь защитить его. Он сбежал с женой Линкольна — тебе это известно. А тебя оставил по уши в дерьме.

Она пожала плечами.

Он сказал:

— Ну что ж, я ведь могу оставить тебя здесь, пока не найду Клайва. А пока ты торчишь в этой вонючей комнате, твой приятель трахает эту блондинку. Что ты об этом думаешь?

— Он — не мой приятель.

— Ну, теперь-то нет, конечно.

Она постепенно привыкла к свету, но все еще не могла смотреть на него. Он так и оставался голосом из темноты. Внезапно тон его изменился:

— Ты должна помочь мне, Стречи.

— Запертая в этой комнате?

Он усмехнулся:

— Ты можешь выйти отсюда в любое время. Только скажи.

Она снова пожала плечами, и Фрэнки буркнул:

— Ну ладно.

Он не спешил опускать фонарь. Паттерсон рыгнул. Фрэнки огрызнулся:

— Ты не мог бы..?

— Простите. После рыбы у меня вечно отрыжка.

— Эй, Стречи, — проголодалась?

— Есть немного.

— Если так и будешь молчать — станешь еще голоднее.

Они оставили ее и спустились на берег протока. В темноте не было видно, насколько он глубокий. По воде шла легкая рябь — на ней играли лунные блики, и поток неожиданно громко журчал по гладким камушкам. Ночной воздух веял прохладой и пахнул листвой. Паттерсон закурил.

Фрэнки тихо спросил его:

— Ну, какие будут предложения?

— Предложения? Я делаю, что говорят.

Фрэнки коротко взглянул на него и покачал головой:

— Может, она знает, где он, а может, и нет. Но она — все, что у нас пока есть.

— Есть еще Линкольн. Наверное, его супруга уже звонила ему.

— Ага. С телефона в спальне.

— Представляю себе, — усмехнулся Паттерсон. — Она — в постели.

— Тебе только и остается, что представлять.

Паттерсон все еще усмехался:

— Ну, может же парень помечтать? Ничего баба, правда?

— Забудь про миссис Дин. Я говорю о нашей.

— Которая заперта наверху? — Паттерсон опять улыбался.

— У тебя в сигарете что — гашиш? Я имею в виду Стречи.

— Тоже баба что надо.

Фрэнки выдохнул:

— Я имею в виду — как думаешь, она знает, что происходит?

— Держу пари, что да. И еще много всего интересного.

— Боже мой, — процедил сквозь зубы Фрэнки. — И зачем только я приперся в эту проклятую страну? О да — ведь думаю здесь я? У нас два варианта — либо сидеть здесь и караулить Стречи, либо вернуться в отель и порасспросить Линкольна.