Назовите как хотите - Рассел Джеймс

Заведя руки за спину, она принялась расстегивать бюстгальтер. Стречи пришлось заставить себя говорить. Она не переставала дрожать от холода, но теперь она знала, что скажет на это Паттерсон: уж он-то ее согреет.

Она сказала:

— У Клайва была квартира в Лондоне.

— Была или есть?

Она помедлила — всего мгновение, но и его было достаточно. Фрэнки отрезал:

— Ты лжешь!

Она быстро сказала:

— В западной части Кенсингтона.

Ее руки по-прежнему были за спиной, но она знала, что в этой позе она долго не простоит. Паттерсон отрезал:

— Снимай лифчик.

Она перевела взгляд туда, где, по ее подсчетам, должно было быть лицо Фрэнки. Паттерсон добавил:

— Тогда и решим, правду ты говоришь или нет.

Фрэнки не проронил ни слова. Теперь он не станет спасать ее. Она расстегнула-таки бюстгальтер и, позволив ему упасть с плеч, наклонилась, чтобы положить его на пол; рука прикрывала грудь неловким движением. Она поднялась, ссутулив плечи и подогнув колени, безнадежно пытаясь сделать свое великолепное тело непривлекательным.

Паттерсон хмыкнул. Потом сказал:

— Что ж, так-то лучше. Теперь посмотрим, что к чему.

Фрэнки спросил:

— Так эта квартира в Кенсингтоне — она все еще есть?

Она кивнула.

Паттерсон воскликнул:

— Мы тебя не слышим! — и снова рассмеялся.

Порыв ветра зашелестел листвой деревьев. Она знала, что теперь — именно теперь, больше, чем когда-либо, — она должна говорить. Как Шахерезада в «Тысяче и одной ночи».

— Не самая лучшая квартирка, но очень удобная. Рядом с железной дорогой. Второй этаж, кажется… Поехали, я вам ее покажу?

Фрэнки ничего не ответил. Наверняка он внимательно рассматривал ее, пытаясь понять, говорит ли она в своей наготе правду. Паттерсон тоже рассматривает ее, но по другой причине. Этот последний сказал:

— Встань прямо. Дай себя хорошенько рассмотреть.

Что ж, подумала она, долго так продолжаться не могло. Игра, похоже, подходит к концу.

Она выпрямилась.

Сквозь темноту она услышала, как с шумом вдохнул Фрэнки.

Паттерсон пробормотал:

— Ну, что ты теперь думаешь, Фрэнки?

— Для тебя я — мистер ди Стефано. — Это было предостережение. Но поймет ли его Паттерсон?

Очевидно, понял:

— О'кей, мистер ди Стефано. Как вы думаете — она говорит правду?

— Кто его знает?

— Полагаю, настало время поднажать на нее — слегка прощупать почву?

И Паттерсон усмехнулся. Уже по его голосу можно было догадаться, что для него игра тоже окончена — или, напротив, только начинается. Она разделась. И заговорила. А ночь только начинается…

Он двинулся с места. В первый раз за все это время он вышел на свет. Из темноты, минуя луч фонарика, шагнул он к ней по деревянному полу и навис над ней. Лица его она не разглядела — да это было и не нужно.

Она взглянула туда, где был ди Стефано.

— Вы и вправду хотите, чтобы он это сделал, Фрэнки? Вам хочется на это смотреть?

Он не ответил. Он знал силу молчания.

Стречи сделала шаг назад. Вот и все, поняла она. Даже если она и решит убежать — куда? Еще шаг. Позади него, за конусом слепящего света, была лестница. Но до нее не добраться — он преграждал ей путь. Хоть он и задержался, чтобы услышать ответ Фрэнки, теперь он снова шел к ней. Он задержался на секунду, дав Фрэнки последний шанс сказать хоть слово. Крошечная пауза, одна-единственная возможность, что его попытаются удержать, — но нет, никто этого делать не стал, и он продолжал неумолимо приближаться. Стречи подалась назад — он протянул к ней руки. Она рванулась от него — но за ее спиной была стена. С последним шагом он заслонил собой свет.

Внезапным движением он вскинул руки и схватил ее, выворачивая запястья, притягивая к себе обнаженное тело — кожей она почувствовала грубую ткань его одежды. Огромная ладонь сжала ее руку. Теперь он выпустил ее вторую руку, удерживая ее своей одной. Свободная же его рука шарила в поисках ее незащищенной груди…

В пылу борьбы она мельком услышала, как вскрикнул Фрэнки, — и скорее почувствовала, чем заметила, что луч света дернулся и бешено запрыгал. На секунду наступила темнота. Потом свет кое-как забрезжил. Но ни она, ни Паттерсон этого не заметили — он прижимал ее к себе и все плотнее вдавливал в стену. Он был слишком силен, чтобы она могла справиться с ним. Обоим было не до того, что творилось вокруг.

Сперва фонарик Фрэнки с видимой неохотой, но все же светил. Тут его обладатель услышал какой-то звук позади себя. Он резко обернулся, и в какой-то момент луч выхватил из темноты силуэт мужчины, сидевшего на корточках на полу. Кто это? Должно быть, пролез через окно. Внезапно тот прыгнул. Фрэнки вскинул руки — но было уже поздно. Он почувствовал мощный удар в челюсть — но даже прежде весь мир погрузился во тьму…

Фонарик покатился по полу, освещая доски, точно прожектор на лесосплаве. В полумраке дальней стены отчаянно боролась Стречи, пытаясь справиться с Паттерсоном, настойчивым, точно ротвейлер, когда тот войдет в охоту. Удар по лицу отбросил его в сторону. Шатаясь, он двинулся навстречу нападающему, но у того, по всей видимости, на месте кулаков были отбойные молотки. Паттерсон рухнул на дощатый пол, но пощады не нашел и там. Неведомый противник ухватил его за шиворот, двинул головой — и ему точно расквасили нос обухом топора. Боль была невыносимой. Последней мыслью теряющего сознание Паттерсона было: жизнь — нечестная штука.

Между тем мысль эта продолжала находить подтверждение. Мужчина подскочил к лежащему, нагнулся над ним и двинул носком ботинка по ребрам. Недвижный Паттерсон издал какой-то хрюкающий звук. На обнаженную Стречи его обидчик едва взглянул.

— Одевайся, — сказал он и, поспешив через комнату, угостил таким же ударом Фрэнки — на случай, если тот вздумает очухаться.

Он подобрал фонарик. Осматривая с его помощью помещение, он избегал направлять луч на Стречи, да и сам стоял спиной к ней, дожидаясь, пока она соберет с пола свою одежду.

— Я не опоздал? — коротко спросил он.

— Почти, — честно ответила она. — Но ничего такого не случилось.

— Их было только двое?

— Да. Обними меня, Микки.

Теперь он обернулся и посмотрел на нее, направив луч фонарика в другую сторону. Микки Старр. В полумраке она обернулась к нему, держа на весу, на уровне своей талии, ворох одежды. В своей наготе она была так естественна; она неотрывно смотрела на него — даже ареолы сосков были точно два немигающих глаза. Губы ее слегка приоткрылись, но она ничего не сказала. Одежда ее упала на пол. Она протянула к нему руки — ни дать ни взять нимфа с картины викторианских времен: Потерянная и Обретенная.