Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Конечно, но я тебе его не покажу. Ты выйдешь через те же ворота, через которые пришел. Тем, кто бежит от лейб-гвардии короля, я убежище не предоставляю.

Олейф угрожающе шагнул к лысому, однако Мандред удержал его, схватив за руку.

— Он прав. На его месте я повел бы себя точно так же. — Ярл запрокинул голову и посмотрел на окна. Две молодые девушки с любопытством наблюдали за тем, что происходит во дворе.

— Это действительно публичный дом? — спросил Мандред.

— Да, — ответил лысый. — Но не думай, что у тебя есть достаточно времени, чтобы поразвлечься с одной из моих девочек, воин.

Мандред снял с пояса кошель и взвесил его в руке. Затем швырнул его хозяину дома.

— Может статься, что твой дом в течение следующего часа несколько пострадает. А может быть, все и обойдется… Ты откроешь мне ворота, если я попрошу?

— Можешь рассчитывать на мою поддержку, если речь идет о том, чтобы вы убрались отсюда как можно скорее.

— Тогда иди к воротам! — Мандред улыбнулся сыну. — Ты был прав. Я действительно оставляю все деньги в публичных домах.

— Мне очень жаль…

— Забудь. Лучше помоги мне! — Они направились к сараям, и Мандред смахнул с верстака обувь. У рабочего стола была дубовая столешница толщиной в три дюйма. Мандред провел рукой по покрытому пятнами дереву.

— Правила осады очень просты, мой мальчик. Есть те, кто находится за стенами. Они сидят и ждут, что произойдет, обороняются по мере сил. А есть и те, кто перед стенами. Они всегда в выигрыше, потому что они решают, когда что-нибудь произойдет. Мне кажется, что стоит немного перевернуть эти правила с ног на голову.

Олейф смотрел на отца, ничего не понимая.

Мандред засунул несколько ножей за пояс.

— Думаю, я еще никогда не говорил тебе, что ты очень хорош, хоть тебя и учил этот Олловейн.

— Думаешь, мы умрем здесь?

— Настоящий воин не должен умирать в постели. — Он помедлил. Столько еще всего нужно было сказать сыну. Но время уходило. Во рту внезапно пересохло. — Мне… мне жаль, что мы вошли в этот проклятый город. А еще мне хочется, чтобы мы провели вместе лето в Фирнстайне. Это всего лишь деревня… Но она прекраснее всего, что я видел в Альвенмарке. — Он сглотнул. — Готов поспорить, что эльфы никогда не учили тебя ловить рыбу нахлыстом. В конце лета фьорд полон лососей… Ну, довольно болтать! Не стоит дарить время тем, кто с той стороны. Сейчас мы еще можем прорваться. Они же по всему городу расползлись, чтобы найти нас. — Он потянул за верстак. — Чертовски тяжело. — Он бросил короткий взгляд на обоих эльфов. — Эти нам уже в бою не помощники. А с двумя всадниками в седле лошади идут слишком медленно. — Он помедлил. — Я останусь здесь… Я ударю свою лошадку по задним ногам, как только мы выйдем со двора. Если получится, то Нурамону придется попотеть, чтобы удержаться в седле, и он не станет делать героических глупостей. Так он, быть может, выберется из города…

Олейф глубоко вздохнул. А затем кивнул.

— Я останусь с тобой. Да помогут боги им обоим в поисках Нороэлль. В их жизни есть цель… А я даже не знаю, к какому миру принадлежу.

Мандред обнял сына.

— Я горд тем, что путешествовал с тобой… Альфадас, — приглушенным голосом сказал он.

Впервые назвал он его эльфийским именем. На несколько ударов сердца они замерли, обуреваемые чувствами, а затем пошли к лошадям.

Нурамон подавленно посмотрел на них.

— У вас есть идея, как отсюда выбраться?

— Конечно! — Мандред надеялся, что улыбка у него вышла не слишком натянутой. — Мы наваливаемся на них, проламываем им черепа и спокойно уезжаем. Однако боюсь, что ехать вдвоем в седле будет несколько неудобно.

Фародин негромко рассмеялся.

— Подкупающе просто. Настоящий план Мандреда.

— Правда? — Ярл подошел к Нурамону и помог ему сесть в седло. — Просто будьте с лошадьми, не то вы будете путаться под ногами.

Когда оба эльфа оказались в седле, Мандред и Альфадас вернулись к сараю, чтобы поднять верстак и понести его перед собой в качестве большого щита.

— У меня к тебе последняя просьба, сын.

Лицо Альфадаса было искажено от напряжения.

— Что?

— Если мы выберемся отсюда живыми, то перестань пользоваться своей душистой водой. Это только для баб и эльфов. И это отгоняет от тебя Норгримма. А отказываться от милости бога войны не стоит.

— Открывай ворота, ты, со шрамами!

Владелец борделя сорвал поперечную балку и распахнул обе створки.

— За Фрейю! — во все горло крикнул Мандред, когда они бросились вперед.

Словно град, застучали арбалетные болты по столешнице. Прижавшись к дереву вплотную, оба вслепую ринулись на площадь, пока не наткнулись на группу воинов. Тяжелый верстак опрокинул пятерых мужчин.

Мандред огляделся по сторонам и перепугался не на шутку.

У всех окон на площади стояли арбалетчики, поспешно перезаряжавшие свои орудия. Улочки, выходившие на площадь, были забаррикадированы и охранялись солдатами. Отряд воинов, на которых они наскочили, поспешно отступал, чтобы не оказаться на линии огня.

Внезапно послышался стук подков. Белоснежный конь перемахнул через одну из баррикад. Всадница с развевающимися волосами придержала коня и натянула лук, плавным движением спустила стрелу с тетивы, выхватила из колчана следующую. Один из арбалетчиков с криком выпал из окна кабака.

Теперь стук подков послышался из другого переулка. Через баррикаду перепрыгнул Олловейн, сразив при этом одного из копьеносцев. Он вел с собой в поводу коня Нурамона.

— Давай в седло, сын человеческий. Ты преподал мне урок в вопросе чести, но долго ждать тебе подобных я не стану.

Мандред схватился за луку седла и подтянулся. Увидел, что у третьей баррикады спешилась Йильвина и словно берсеркер обрушилась на солдат, круша их своими короткими мечами.

Внезапно воздух наполнился арбалетными болтами. Лошади пронзительно заржали. Что-то угодило Мандреду в спину с такой силой, что толкнуло вперед.

Номья все еще стреляла, когда в голову ее лошади попал арбалетный болт. Фонтан крови залил белую шерстку. Словно пораженное ударом грома, крупное животное рухнуло наземь. Номья одним прыжком оказалась на земле, пытаясь уйти от копыт других лошадей.

Эльфийка упрямо подняла лук и выстрелила в ответ.

— К Йильвине! — крикнул Олловейн. — Она освободила нам путь!

Мандред направил свою кобылку к Номье и протянул ей руку.

— Идем!

— Еще одного! — И вот уже стрела сорвалась с тетивы.

Она повернулась и вдруг обмякла. Мандред схватил ее, когда она готова была уже рухнуть вперед, и втащил в седло. Несмотря на свой рост, она была не тяжелее ребенка.