1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь - Харуки Мураками

К непритязательной жизни Аомамэ приучилась с детства. Аскетизм составлял основу ее воспитания. В семье не было ничего лишнего. «Излишество» было любимым словечком ее родителей. Она выросла без газет и без телевизора. Никто в семье не нуждался в дополнительной информации. В ее тарелке вечно не хватало рыбы или мяса, и когда одноклассники в школе выбрасывали свои обеды недоеденными, ей так и хотелось крикнуть: «Давай я доем!» Ходила в обносках с чужого плеча. Прихожане их церкви постоянно дарили какие-то вышедшие из употребления вещи. И если не считать обязательной формы для физкультуры, за все детство ей ни разу не купили новой одежды или обуви. А то, что приходилось носить, никогда не подходило по размеру. Какие уж там стиль и цветовые сочетания! Будь ее семья бедной, в этом оставалось бы только винить судьбу. Однако родители Аомамэ вовсе не бедствовали. Отец работал инженером и получал нормальную зарплату. Но поскольку аскетизм был частью их веры, подобную жизнь на грани прозябания они себе выбрали сами.

В любом случае, жизнь Аомамэ слишком отличалась от того, чем жили ее сверстники, и она долго не могла ни с кем подружиться. Чтобы куда-то пойти, девочке нечего было надеть, да и долго находиться вне дома не разрешалось. О карманных деньгах в семье и речи не велось; если б ее пригласили на чей-нибудь день рожденья (к счастью или нет, такого не случилось ни разу), купить даже самый скромный подарок ей было бы не на что.

Вот почему родителей своих она ненавидела лютой ненавистью. Весь тот мир, к которому они принадлежали, и всю их сумасбродную философию. Ей хотелось жить самой обычной жизнью. Без роскошеств. Нормально, как живут все вокруг. И больше не нужно ничего. Главная мечта ее детства — поскорее стать взрослой, уйти от родителей и жить, как ей хочется. Есть что охота и сколько влезет, зарабатывать деньги и тратить их по своему разумению. Покупать одежду, которая нравится, обувь, подходящую по размеру. Ездить куда хочется. Заводить друзей и дарить им подарки.

Однако, уже став взрослой, Аомамэ заметила в себе странное: спокойнее всего она чувствовала себя вовсе не в те минуты, когда накачивалась алкоголем и развлекалась с кем-то по барам и «лав-отелям». А когда в домашнем трико тихонько сидела дома одна.

После смерти Тамаки Аомамэ уволилась из компании энергетических добавок, выселилась из корпоративного общежития и переехала в однокомнатную квартирку возле станции Дзиюгаока. Небольшое, но уютное жилище. В кухне все по высшему классу, но мебели в комнате — самый минимум. Ничего дорогого или монументального. Все купленные книги она читала и сдавала за гроши букинистам. Музыку любила, но пластинок не собирала. Любая собственность, накапливающаяся перед глазами, раздражала ее. От любой покупки Аомамэ принималась буквально каяться в грехе. Ведь на самом деле в этой вещи не было ни малейшей необходимости. При каждом взгляде на свои наряды и обувь в гардеробе она задыхалась. Ее нынешняя свобода слишком сильно и парадоксально замыкалась на детство, в котором она позволить себе ничего не могла.

«И что же такое свобода? — часто спрашивала себя Аомамэ. — Вырваться из одной клетки, чтобы очутиться в другой, пошире?»

Каждый раз, когда она переправляла куда полагается указанного мужчину, хозяйка «Плакучей виллы» выплачивала ей вознаграждение. Деньги в пакете без имени и адреса нужно было забирать из абонентского ящика на почтамте. Тамару выдавал ей ключ, она забирала пакет, а ключ возвращала. Пакеты хранила нераспечатанными в ячейке банка. Сейчас там их было два — толстенных и твердых, как кирпичи.

Ежемесячной зарплаты в фитнес-клубе ей на жизнь хватало. Даже удавалось откладывать на черный день. Так что в подобном «вознаграждении» не было никакой нужды. О чем Аомамэ и сказала хозяйке усадьбы, когда та заплатила ей в первый раз.

— Но таков порядок, — мягко возразила ей хозяйка. — Просто считай, что так положено. Ты должна взять эти деньги. Не нужны — не трать, пусть лежат. А если они тебе в тягость, можешь передать их анонимно какому-нибудь фонду. В этом выборе ты свободна. Но если хочешь моего совета, положи их в сейф и в ближайшее время не трогай.

— Но я не хочу, чтобы все это выглядело как сделка, — сказала Аомамэ.

— Понимаю, — кивнула хозяйка. — Но подумай сама: благодаря тому, что ты отправила этого выродка на тот свет, теперь нет нужды затевать бракоразводный процесс и сражаться за родительские права. Не нужно бояться, что муж придет и снова изобьет жену до потери пульса. Ей выплатят страховку плюс назначат пожизненную пенсию из доходов от его капитала. Деньги, которые заплатили тебе, — элементарная благодарность за помощь, не более. Ты совершила благое дело, в этом можешь не сомневаться. Но безвозмездно такие вещи делать нельзя. И знаешь почему?

— Не знаю, — призналась Аомамэ.

— Потому что ты не Господь Бог и даже не ангел. Я прекрасно понимаю, что ты действовала от чистого сердца и вовсе не хочешь за это награды. Но в том-то и заключается главная опасность. Люди из плоти и крови, как правило, не могут строить свою жизнь сплошь из святых побуждений. Иначе их слишком быстро уносит на небеса. Чтобы этого с тобой не случилось, ты должна покрепче цепляться за грешную землю. Для тебя эти деньги — все равно что якорь для аэростата. Если ты поступаешь правильно и от чистого сердца — это еще не значит, что ты вольна делать что угодно. Ты меня понимаешь?

Аомамэ надолго задумалась. Потом вздохнула.

— Не совсем, — вздохнула она наконец. — Но пока, так и быть, сделаем, как вы говорите.

Хозяйка улыбнулась. И глотнула цветочного чая.

— Только на счет не клади. Заметят налоговики — замучаешься объяснять, откуда взяла. Положи наличными в ячейку. Когда-нибудь еще пригодятся.

— Хорошо, — кивнула Аомамэ.

Не успела она вернуться из клуба, как зазвонил телефон.

— Аомамэ? — спросила трубка женским голосом. Низким и сиплым. Аюми.

Прижав к уху трубку, Аомамэ убавила пламя газовой конфорки.

— Ну что? — спросила она. — Как служба, госпожа полиция?

— Целыми днями выписываю штрафы за нелегальную парковку, — вздохнула Аюми. — Люди ненавидят меня. Мужика себе так и не нашла. А так все в порядке, держу хвост трубой.

— Ну, это самое главное.

— Слушай, Аомамэ. А ты чем сейчас занята?

— Ужин готовлю.

— А что ты делаешь послезавтра? Ну то есть ночью, сама понимаешь…

— Вообще-то свободна. Но развлекаться, как в прошлый раз, что-то не хочется. В ближайшие дни моя развлекалка требует отдыха.

— Да я сама ни о чем таком и не думала! Просто пришло в голову: давненько мы с тобой не виделись. Может, выберемся куда-нибудь, поболтаем?

На пару секунд Аомамэ задумалась. Но так ничего и не решила.

— Слушай, у меня сейчас поджарка сгорит к чертям! — сказала она. — Не могу процесс прерывать. Давай через полчасика, а?

— Нет проблем. Через полчаса перезваниваю. Пока!