Смертельные послания - Джон Г. Мэтьюз

– Я не уверена, что это были человеческие органы, но с его рук капала кровь. И ему помогал Лоуренс. Потом он сказал, что это был какой-то «тест».

Когда Джозеф потребовал объяснений у Лоуренса, тот с улыбкой сказал, что они действительно проводили тест, выясняя, на каких внутренних органах можно с легкостью оставлять метки, а на каких нет.

– И на каких они лучше всего видны, – добавил помощник Финли.

– Неплохая тренировка для того, чтобы практиковаться потом в реальной жизни, – заметил тогда детектив.

Нахмурившись, Лоуренс вопросительно смотрел на него. Ардженти вспомнил, как Джеймсон предупреждал его, что состояние Лоуренса не позволяет говорить с ним намеками и околичностями. «Только факты, и ничего иного».

Именно по этой самой причине последующий рассказ Лоуренса отнюдь не добавил ему оптимизма. Как и письма, которые они нашли среди бумаг Финли при проведении обыска в его доме на Гринвич-стрит.

И еще одно не давало Джозефу покоя: что же такое собирался сказать Джеймсон в конце допроса?

– Во время допроса вы сказали детективу Манну, что ваше сознание тогда было совершенно ясным, из чего можно заключить, что так бывает не всегда. Вы хотели сказать, что у вас не было провала в сознании, не так ли?

– Вы сделали этот вывод на основании протокола?

– Нет. Я наблюдал за вами – вон через то стекло.

Бывшие напарники находились в той же комнате для допросов, что и днем ранее, только теперь они сидели друг против друга, а Джон Уэлан вел протокол.

– Вы старались скрыть свои эмоции от детектива Манна, но я читал их на вашем лице. Я видел перед собой человека, опечаленного произошедшим с Элли Каллен, который вдруг испугался, что скажет лишнее, – Ардженти наклонился вперед через стол. – Почему вы так не хотели говорить о провалах в сознании, Финли? Боялись, что это может усугубить ваше положение?

– В случае с Элли Каллен со мной ничего подобного не было, – Джеймсон криво усмехнулся, пожимая плечами, – и поэтому я твердо уверен в том, что не убивал ее.

– Тогда, может быть, это происходило в случаях с некоторыми другими девушками?

Подозреваемый не ответил, но детектив заметил, как в его глазах вспыхнули тревожные огоньки, прежде чем он успел отвести их в сторону. Джозеф понял, что попал в точку.

Джеймсон бросил взгляд в сторону стеклянного экрана:

– Сейчас тоже кто-нибудь наблюдает за мной из-за зеркала?

– Сейчас – нет.

Финли кивнул и на несколько секунд задумался.

– Даже если предположить – чисто гипотетически, – будто некоторые провалы в моем сознании совпадали по времени с моментами убийства некоторых девушек, что с того? – заговорил он потом. – Допустим, имеется ряд таких совпадений, но в данном случае – в деле об убийстве Элли Каллен, которое вы сейчас расследуете, – этот ключевой фактор отсутствует.

Справедливое замечание, но если Ардженти пойдет на ту или иную уступку, Джеймсон, вне всякого сомнения, заведет его в тупик. Детектив заметил, что англичанин все еще пытается играть роль стороннего наблюдателя, словно не является центральной фигурой расследования.

– В случае с мисс Каллен нам, к счастью, не требуется совпадение, поскольку у нас имеется непосредственный свидетель, – напомнил он Финли.

– Он ошибается или лжет, – заявил тот.

Ардженти был невозмутим.

– Что касается других убийств, как вы верно подметили, мы имеем лишь ряд совпадений, – согласился он. – Но, как вам известно из вашего личного опыта, если совпадений слишком много, это кое о чем говорит.

Затем, выдержав эффектную паузу, Джозеф предъявил заключенному эти совпадения: лезвие, скрытое в его трости и имеющее подходящую длину; кровь на его руке во время посещения оперы; его исчезновение на несколько минут во время двух убийств; факт начала серии убийств в Нью-Йорке вскоре после его прибытия туда из Лондона.

Джеймсон попытался изобразить на лице вызывающую улыбку, но это получилось у него неубедительно. Вероятно, давали себя знать две ночи в камере – а может быть, он устал от того, что ему приходилось держать оборону сразу на нескольких фронтах.

– Я вижу, вы хорошо подготовились к нашей встрече, – усмехнулся он.

– Чего вы наверняка от меня ожидали. Как и я ожидал бы от вас, если бы ситуация была противоположной.

Финли холодно кивнул. Они понимали друг друга и испытывали взаимное уважение.

– Насчет руки я, кажется, сказал вам еще тогда, что порезался о стекло, – стал объяснять подозреваемый. – О моей трости любой патологоанатом скажет вам, что ее лезвие имеет слишком большую длину. Насчет внутренних органов Лоуренс сообщит вам, если вы его спросите, что мы проверяли, на каких из них легче оставлять метки. И примерно в одно время со мной в страну въехало двадцать тысяч, или больше, иммигрантов.

– Но многие ли из них приехали из Лондона, вооруженные знанием о тактике Потрошителя? Кто может проникнуть в сокровенные мысли Потрошителя глубже и знать его привычки лучше, чем он сам? Будучи правой рукой Колби, вы не только знали, когда он подбирался к вам слишком близко, но и имели возможность направлять его при необходимости по ложному пути.

Ироничная улыбка, сменившая смущенное выражение на лице Джеймсона, должна была означать, что на него произвело впечатление богатство воображения Ардженти. Тот, однако, продолжил:

– Да, Лоуренс действительно сказал, что вы проводили эксперименты с внутренними органами. Но он сказал не только это. – Ардженти сделал небольшую паузу. – Он сказал, что вы отсутствовали дома все те вечера, когда происходили убийства. Включая и лондонские.

– О, этот надежный Лоуренс! Я предупреждал вас, что с ним нельзя прибегать к каким-либо уловкам. Задайте ему вопрос, и вы получите четкий, честный ответ.

Джозеф невозмутимо ждал, когда Джеймсон ответит на его главный вопрос.

– Я уже не помню про Лондон, прошло слишком много времени, – вздохнул тот и махнул рукой. – Если Лоуренс говорит, что я отсутствовал дома в те вечера, значит, так оно и было. Но я могу сказать, где был, когда отсутствовал дома в Нью-Йорке во время совершения убийств. Это так называемое заведение Лина, находящееся в северной части Бауэри.

– Можете сказать, где это?

Финли назвал адрес, и детектив записал его.

– И вы проводили там все вечера, когда происходили убийства? – уточнил он.

– Да, наверное.

– Что значит «наверное»?

Джеймсон криво усмехнулся:

– Такова особенность заведения Лина: ты забываешь на время, где находишься. Это опиумный притон. Поэтому я мало помню о том времени, которое там проводил. Но Лин и его помощница Сули могут подтвердить факт моего пребывания там.

– Стало быть, как и в случае с провалами в сознании, вы не помните в точности, что делали в это время?