Дикарка Жасмин - Бертрис Смолл

Двери зала растворились, и несколько лакеев выкатили платформу на колесах. Над ней возвышалось хитроумное сооружение, на котором на медных кольцах были укреплены синие бархатные шторы, скрывающие от взглядов то, что находилось на платформе.

— Невероятно интересно, мама, — воскликнула Виллоу, — что же таится там, за шторами? — Мать никогда не дарила ей ничего подобного. Почему же такой подарок достается на тридцатитрехлетие ее сестре? Что особенного в этом дне рождения?

Платформу осторожно вкатили в самый центр U-образно-го стола и остановили прямо перед Велвет. С присущим им чувством театра Адам и Скай встали по обе стороны, а гости столпились вокруг именинницы, чтобы лучше разглядеть, что скрывалось за шторами. Медленно, очень медленно супруги де Мариско раздвинули тяжелую ткань, и взорам открылась живая картина.

На переднем плане на платформе стояла одетая по последней моде красивая молодая женщина. На ней было пурпурно-красное платье, из-под верхней юбки которого была видна нижняя из вышитой золотом материи, украшенная мелкими жемчужинами и сверкающими алмазами. Вырез платья был квадратным и глубоким, на рукавах сквозь вырезы виднелась золотая ткань, золотые манжеты подчеркивали изящность запястий. Черные волосы девушки, разделенные посередине, были уложены в элегантную прическу. В них вплели красные розы. Рубины в ожерелье на шее и каскадом сбегающие серьги, без сомнения, стоили целого состояния.

Рядом с девушкой находились трое ее спутников: среднего роста джентльмен в экзотическом наряде — белых широких шароварах и слегка расшитом золотой и серебряной нитью сюртуке ниже колен, украшенном жемчугом, с маленьким белым тюрбаном на голове. Две девушки, по всей видимости, были сестрами-близнецами в еще более экстравагантных одеяниях — зеленых и золотых шелках, под которыми частично скрывались их волосы. Гости охнули.

Велвет смотрела на платформу во все глаза. Что-то знакомое было в этих людях. Она видела их и прежде. Знала их. Адали! Рохана! Торамалли! Имена внезапно всплыли в ее голове. Сердце бешено забилось. Она так вцепилась в край стола, что побелели пальцы.

Велвет вновь подняла глаза. На этот раз прямо на красивую девушку. Та в ответ спокойно смотрела на нее своими необыкновенными невероятного бирюзового цвета глазами. Что-то в них было такое, что пробуждало в глубинах памяти воспоминание. Но какое? Она внимательно изучала лицо девушки в поисках знакомых черт, которые могла бы узнать. В зале царила тишина — в воздухе почти ощущалось любопытство гостей.

И тут Велвет заметила маленькую красивую метку на девичьем лице — изящную родинку под левой ноздрей на верхней губе. Не может быть. Этого просто не может быть! Она судорожно вздохнула, когда поток памяти захлестнул все ее существо. И в этот миг девушка трепетно улыбнулась и сказала:

— С днем рождения, мама!

В смятении Велвет вскрикнула и упала в обморок. Все зашумели, но Скай и Адам быстро навели порядок. Графа Брок-Кэрнского попросили перенести жену к камину. Капитану Мурроу О'Флахерти поручили помочь девушке и ее спутникам сойти с платформы. Остальных гостей попросили помолчать, и Скай принялась лить вино меж губ дочери. Велвет застонала и открыла глаза.

— О-о-о, — увидев перед собой рассерженное лицо матери, она вновь опустила веки.

— Открой глаза! — резко приказала Скай. — Велвет Габриэль Мери де Мариско, сейчас же открой глаза! Ты обещала мне! Ты обещала, что все расскажешь Алексу, а сама не рассказала. Ведь не рассказала?

Веки Велвет затрепетали и открылись вновь. Мать свирепо глядела на нее. Велвет не могла припомнить, чтобы мать была так рассержена. Алекс, ее дорогой Алекс, в растерянности, смущенно смотрел на нее.

— Я не могла, — наконец выдавила она матери.

— Сядь! — велела Скай — Что ты не могла? Велвет с трудом села, лицо уже было мокрым от слез. В этот миг она казалась намного моложе своих тридцати трех лет. Сквозь слезы она взглянула на Жасмин и тут же отвернулась.

— Разве ты не помнишь, мама? — тихо проговорила она. — Разве ты не помнишь, что я ничего не хотела говорить Алексу, чтобы он не мог меня упрекнуть?

На секунду Скай смутилась. Неужели она так стара, что может забыть такие вещи?

— Я думала, ты говорила так, потому что боль была остра и свежа. Я думала, настанет время, и ты доверишься Алексу.

— Такого времени не настало, — тихим голосом холодно ответила Велвет. — Ты не понимаешь, ведь он шотландец.

— За пятнадцать лет не нашлось случая, чтобы рассказать мужу о своем первенце? — Скай не верила своим ушам.

— Ох! — одновременно воскликнули пораженные Виллоу и Дейдра.

— В чем дело? — потребовал объяснений граф Брок-Кэрнский. Лицо его потемнело от гнева. — О чем толкует твоя мать? Эта девушка — твоя дочь? Но как, мадам, это могло произойти? И когда, Велвет, ты успела наставить мне рога?

Никто из родных не видел его таким разъяренным.

— Скажи ему, Велвет, — неумолимо потребовала Скай. — Сейчас же скажи ему. А не то расскажу Я. Поражена твоим поведением. Не представляю, что о тебе подумает Жасмин.

Расскажи ему!

— Да, мадам, извольте рассказать, — угрожающе проговорил граф Брок-Кэрнский.

Велвет нервно переводила взгляд с мужа на мать, на Жасмин и снова на мужа. Что толку молчать? Теперь правды не утаишь, нечего и пытаться!

— Ясаман — моя дочь, — сказала она Алексу Гордону. — Ее отец — Великий Могол Акбар.

— Но как это могло случиться? — рассерженно спросил он. Внезапно разозлилась Велвет. Воспоминания о том, как ее разлучили с дочерью, переполняли душу. Сколько лет потеряно, сколько лет они не были вместе. Она не видела первого шага девочки, не слышала ее первого слова. Не целовала ее синяки, не помогала делать уроки. Как смеет он стоять над ней и осуждать ее? Она снова взглянула на Жасмин. «Боже, — подумала она, — каким-то чудом, каким, я еще не знаю, дочь возвращена мне"

Встав, Велвет повернулась к мужу.

— Она рождена, как все, господин, но меня принудили оставить ее в Индии, когда пятнадцать лет назад отправили домой. Я решила, что больше никогда не увижу дочь, но это — она. У меня нет сомнений. У нее отцовское родимое пятно под левой ноздрей на верхней губе. — Она отвернулась от мужа и протянула к девушке руки. — Иди ко мне, Ясаман Кама Бегум! Ты лучший подарок из всех, какие я когда-либо получала! Мне так хочется тебя обнять — ведь раньше я не могла этого сделать. — Слезы радости хлынули у нее из глаз.

С радостным восклицанием Жасмин рванулась навстречу матери:

— Мама, о, мама. — Она тоже плакала.

Велвет сжала ее и стала покрывать ее лицо поцелуями.

— Дорогая, — шептала она Жасмин, — ты еще красивее, чем я могла себе представить. Почему ты здесь? Я считала, что ты вышла замуж и устроила свою жизнь. Как отец?

Вокруг столпились родные, изумленные, с вопросительным выражением на лицах. Им тоже нужно было все объяснить.