Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

который ни с чем не спутать — песнь китов. Следователь полез в карман. Песнь звучала из рисунка, который ему передал участковый. Картинки, где дочь следователя держит в руках свою голову, а на месте ее головы топорщится китовый плавник.

Ребров смял рисунок. Писк прекратился. Следователь вспомнил слова старика: «Им нужна вера». Но как можно поверить в бредни, рассказанные психопатом? Старик мог сам нарисовать рисунок и заранее передать его мальчишке, надеясь, что тот напугает им Реброва.

— Надежда оправдалась, — вслух сказал Ребров. Он открыл дверь в подпол и спрыгнул вниз. Затем следователь включил фонарик и положил телефон в карман рубашки так, чтобы верхняя часть устройства освещала помещение. Он мог сделать так и во время предыдущего осмотра, но забыл. Не глядя на рисунки, Ребров открыл канистру и облил стены бензином. Сжечь. Быстрее. Закончить кошмар навсегда.

— Папа, — позвал голос из ниоткуда.

Ребров зажал уши. Нет. Это неправда. Маньяк пойман. Всё кончено.

— Их зубы, пап… Они кусают!

— Хватит! — закричал Ребров. — Прекрати!

— Пап, я была права — моя кровь розового цвета…

— Нееееееет! — Ребров положил почти пустую канистру на пол, левой рукой достал рисунок, а правой — пистолет.

Света фонарика не хватало, но он успел заметить мелькнувшую в углу тень. Ребров пальнул в темноту — мимо. В ушах зазвенело, голова закружилась — стрелять в ограниченном замкнутом пространстве было не лучшей идеей.

Держа пистолет наготове, Ребров двинулся к кипе распятых на гвоздях рисунков. Тусклый свет фонарика кое-как освещал листы, но этого хватило, чтобы увидеть всю историю.

Ведь теперь он в неё верил.

Четверо китов плыли под наэлектризованным, полным молний, небом. Вдруг самый крупный кит остановился и рухнул на землю. От удара поверхность земли содрогнулась. Появившиеся трещины расширялись, заполняясь водой. Океаны, реки и моря рождались на глазах Реброва. Кит исчез. Вместо него из воды вышел нагой, маленький мальчик. Словно привыкая к земле, он открыл рот и запел.

Ребров не сдержал блаженной улыбки. Он услышал тот самый зов, ради которого сто, двести, триста лет назад люди бросали всё, что угодно — лишь бы быть ближе к мальчишке.

Песнь оборвалась, и Ребров увидел то, как мальчик рисовал их. Увидел, как люди послушно снимали одежду, чтобы принести себя в жертву.

Он разглядел и свою дочь. Несколькими штрихами немой мальчик изобразил её, а после росчерком провёл девочке по шее. Голова малышки исчезла. Вид дочери привёл Реброва в чувство — он ударил себя по лицу и наваждение спало.

«Сожги», — заговорил в голове мусорщик, который ещё несколько часов назад стоял на коленях в этом подвале.

Ребров убрал пистолет, достал из кармана зажигалку и коснулся книжного стеллажа. Мальчик из темноты рванул к рисункам. Следователь поразился его худобе — ребёнок выглядел как узник концлагеря.

— Сколько времени ты не ел? — спросил Ребров, зная, что ответа не получит. — Кто нарисует Источник для тебя?

Книги вспыхнули, огонь перенёсся на рисунки. Подпол наполнился воем — следователь слышал крики людей и песнь китов. Удушающий дым коснулся лёгких Реброва. Слезящимися глазами он взглянул на портрет дочери. Её не спасти, но и мучаться она не будет.

Разжав пальцы, Ребров положил портрет дочки на одну из полок. Рисунок задымился и беззвучно сгорел.

Следователь всё ещё мог сбежать, или хотя бы достать пистолет, но замер на месте. Земля под ногами не горела, а лишь дымилась, пока книги, фигурки и рисунки пожирал огонь. Что говорил мусорщик? Мальчик помогает братьям побеждать тьму?

Больше не будет.

Ребров заметил ребёнка — тот пытался снять со стены какие-то рисунки. Казалось, дым совсем не действует на мальчишку — он даже не закашлялся. Но учитывая то, как он исчез из коридоров комитета и оказался в доме мусорщика, Ребров ничему не удивлялся.

Сквозь дым Ребров заметил, что было изображено на двух рисунках, которые мальчик стянул со стены. В левой руке парнишка держал лист, на котором по небу плыли трое китов, в правой — собственный портрет.

«Сожги, сожги!» — вновь услышал он в голове голос мусорщика.

Но как? Зажигалка? Совсем простенькая — если кинуть ею в мальчишку, огонёк, скорее всего, потухнет.

Ноги подкосились, и Ребров осел на землю, как ребёнок, который только учится ходить. Глаза слезились, силы оставляли его. Ребров попробовал встать, но задел ногой канистру с бензином — она чудом не рухнула на пол.

Ребров захрипел и ногами подтянул к себе канистру. Воздух почти закончился, и из груди следователя вырывалось прерывистое, хриплое дыхание. Влив в рот несколько глотков бензина, Ребров прыснул ими в сторону мальчишки, одновременно повернув колесико зажигалки.

Одежда пацана вспыхнула, как сухая трава, но вместо того, чтобы попытаться сбить с себя огонь, парень направился к Реброву.

Следователь уже отключился, когда детская рука пихнула ему за пазуху смятый комок бумаги.

— Кто ты такой?

Губы мусорщика шепчут ответ…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Вокруг спят десятки людей. Самые буйные пациенты психбольницы лежат в другом крыле. А здесь по ночам царит тишина. Ребров встал с кровати. Он услышал тихий смех санитаров в кабинете — наверняка играют в карты.

Порой Ребров сбивался со счёту — сколько времени он здесь находился уже? Пятнадцать? Двадцать лет? Не важно. В таких местах время испаряется, как роса на траве под лучами солнца.

Тем утром, когда он сжёг мальчишку, его спас участковый. Заподозрив неладное, поехал за Ребровым, но пошёл в дом за следователем лишь тогда, когда начался пожар. Он спустился в подпол в тот момент, когда мальчишка уже загорелся. Оценив повреждения следователя и мальчика, участковый вытащил Реброва из огня, вызвал скорую, и на долгие годы стал одной из легенд Кащеевки.

На суде Ребров согласился с тем, что убил мальчика. Имя немого ребёнка так и не узнали, а его так называемый дед исчез из больницы. Когда Реброва спросили, зачем он сжёг ребёнка, он, как и положено офицеру, ответил правду.

Его отправили на лечение в психиатрическую больницу. В таких случаях в делах пишут: «До улучшения состояния здоровья». Но с каждым годом Реброву становилось лишь хуже. Много часов бывший следователь провёл у окна. Проходившие мимо врачи и санитары, к радости Реброва, не обращали на него внимания. В глубине души он надеялся, что хоть раз увидит плывущих за окном китов, но за пластиковой преградой не было ничего, кроме пустого неба.

Жена не навещала Реброва. Она так и не оправилась от пропажи дочери, а поскольку других подозреваемых не