Крест Иоанна Кронштадтского - Юлия Алейникова

От этой безупречной красоты у Таисии слезы на глаза навернулись. Ну как жить на свете таким посредственным простушкам, как она или Машка Семизерова? Какие у них шансы устроиться в жизни, если рядом обитают такие неотразимые Настасьи? Стоит ей только пальчиком поманить, и любой мужчина к ее ногам как подкошенный рухнет. Сейчас вот Никита падет, со вздохом поняла Таисия и заранее начала отступать от него, потихоньку вытягивая из его руки ладошку. Не позволил, подтянул обратно.

– Извини, у меня сегодня планы. Позвони завтра, договоримся, – предложил Никита, намереваясь обойти бывшую стороной и скрыться в парадной. Таисия, глядя на его ходящие ходуном желваки, понимала, с каким соблазном он борется и каких сил ему это стоит. Вероятно, понимала это и Настасья.

Она улыбнулась ему снисходительно и, потянув у него из руки пакеты, проговорила нежным просительным тоном:

– Пожалуйста, я надолго тебя не задержу. Поставь свои пакеты, твоя спутница за ними присмотрит. Извините нас, – обратилась к Таисии Настасья. – Я украду его у вас всего на пару минуточек.

Никита подчинился ей, двигаясь, словно зачарованный, а Таисии пришлось остаться на лавочке возле пакетов и бороться с унижением и разочарованием. А она так мечтала об этой окрошке и о вечере у телевизора. Надо было Никиту вести в ресторан, к себе в гости, куда угодно, только не пускать его домой, к этой загорелой женщине с золотистой кожей и плотоядной улыбкой.

А Настасья, взяв бывшего мужа под руку и прижавшись к нему всем телом, уводила его все дальше, нашептывая что-то на ухо, шевеля соблазнительными яркими губами, и голова Никиты наклонялась к ней все ниже, словно он, теряя волю, признавал свое поражение.

Таисия сидела на лавочке, глотала слезы и прощалась с мечтой. Куда ей очаровывать таких красивых, умных, сильных мужчин, как Никита. Ее удел – никчемные неудачники, маменькины сынки с комплексами и непомерным самомнением. Надо уходить. Уходить самой, бежать. Бежать от смущенных извинений, от предложений вызвать такси и унизительных обещаний позвонить. Бежать! Таисия поднялась с лавочки и замерла: что-то пошло не так. Пока она глотала слезы, ситуация изменилась. Бывшие супруги стояли друг против друга, и Никита, освободившись от женских оков, держался свободно, а лицо его было хмурым, почти гневным.

Настасья попыталась снова до него дотронуться, но Никита шарахнулся от нее как от прокаженной, резко развернулся и пошел назад к Таисии, не оглядываясь.

– Никита, постой! – требовательным голосом окликнула его бывшая и прибавила шагу. – Постой. Ну что тут такого? – стараясь не отстать от Никиты, говорила она. – Мы хорошо заплатим…

– Заплатите? – резко оборачиваясь к ней, повторил Никита. – За убийство?

– Господи, что ты несешь! – суетливо оглядываясь по сторонам, нервно засмеялась Настасья. – Я просто попросила тебя о помощи. Ты самый близкий мне, самый надежный человек, кого я знаю, – неестественным фальшивым голосом говорила она, все более заметно нервничая.

– Близкий? Надежный? Ты имела в виду – тупой и недалекий? – презрительно усмехнувшись, уточнил Никита. – Ведь ты меня именно таким всю жизнь считала. – Настасья закатила глаза и попыталась возразить, но ей не дали. – Когда у твоего шибко умного и утонченного афериста случились неприятности, ты тут же вспомнила обо мне. Представляю, как ты его успокаивала. Не волнуйся, дорогой, я съезжу к моему бывшему дурню, подпою ему немного, и он уладит все наши неприятности. Не уладит, – жестко подвел черту Никита. – И еще, мой тебе совет: никогда больше не показывайся мне на глаза. Сделай так, чтобы я о тебе забыл. Иначе у вас, голуби, начнутся по-настоящему серьезные неприятности. Ты меня знаешь, – тихо, почти ласково пообещал Никита и протянул Таисии руку: – Идем, Тась. Извини, что задержался.

Настасья смотрела им вслед полными холодной ненависти глазами, но окликнуть их не посмела.

Когда Никита с Таисией вошли в квартиру, он поставил пакеты на пол и, съехав по стене, сел рядом с ними, уронив голову на руки.

– Никит, – несмело позвала Таисия. – Никит, может, мне лучше поехать?

Он поймал ее руку и неожиданно прижал к щеке.

– Нет, – проговорил он глухим, чуть хриплым голосом, – не уезжай. Сейчас будем делать окрошку. – И потом проговорил взволнованно, горячо: – Я просто был дурак, понимаешь? Полный дурак! Жил с женщиной, знал, что она меня презирает, использует, прощал ей все, нянчился с ней, придумал розово-голубой образ неземной чистоты и доброты и уговаривал себя, что так оно и есть. Но теперь все! Понимаешь, – все. – Он поднял на Таисию неожиданно счастливые веселые глаза. – Сво-бо-да! Кончено! – Никита вскочил на ноги и, обняв Таисию, закружил по прихожей. – Свобода! Долой тиранов, да здравствует окрошка! Да здравствует новая жизнь, плевать на старую! – Он подхватил пакеты с покупками и, весело насвистывая, направился на кухню.

И на этом он, кажется, действительно поставил точку на прошлой семейной жизни.

Таисия проснулась рано и долго лежала в кровати, не шевелясь, боясь расплескать тихое трепетное счастье, поселившееся у нее в груди.

Вчерашний вечер с окрошкой, со старой кинокомедией по телику, с долгими проводами и разговором возле парадного был чудесным, сказочным, удивительным. У обычных среднестатистических девушек таких вечеров к двадцати пяти годам наверняка бывало уже множество. А вот у нее первый. И хотя Таисия была уверена, что для Никиты их прогулка и этот ужин были лишь данью дружбе, себе она позволила пофантазировать, чтобы было на старости лет хоть одно достойное романтическое воспоминание. И потом, как утверждают все без исключения классики, а Таисия привыкла доверять их проверенному временем мнению, лучше испытать несчастную любовь, чем не испытать никакой.

«Никита Литвинов», – повторила нараспев Таисия. Вчера она между делом поинтересовалась этим вопросом и с облегчением узнала, что отец Никиту не усыновлял, и тот носит фамилию собственного отца и даже, оказывается, поддерживает с ним вполне дружеские отношения.

Таисия Литвинова. Как красиво звучит, гораздо лучше, чем Конопелькина. И с именем ее сочетается, размышляла Таисия. Раньше ей очень нравилась Машина фамилия, Семизерова – красиво, респектабельно. Но Литвинова даже лучше.

Воспоминания о Маше заставили Таисию вспомнить и своем компаньоне. Тамерлан вчера неоднократно пытался до нее дозвониться. Потом прислал эсэмэску с просьбой перезвонить, а вечером и вовсе разразился длинной тирадой с требованием немедленно позвонить.

Но никакие новости о Марии Таисию больше не интересовали, а интересовал только вечер с Никитой, и ей вовсе не хотелось отвлекаться на посторонние разговоры. Перед этим они с Никитой вызволяли Машку, а до этого допрашивали Алепову. Вот и получилось, что Тамерлану она вчера так и не ответила. Надо бы позвонить, он там, наверное, волнуется, бедненький, Машку ищет, Зою Борисовну гипнотизирует, с ехидным смешком вспомнила Таисия, но тут же одернула себя. Нехорошо так о друге. Он ведь и вправду хотел ей помочь.